Я только что вышел из зоны.

Вот передо мною тот оставленный некогда мир к которому я так долго стремился, и о котором так долго мечтал отбывая свой срок в колонии строгого режима.

Радость ощутить свободу после нескольких лет изоляции дана не каждому. Не каждый из живущих на земле способен испытать эту радость (цена этой радости многое горе). И, это хорошо! Потому что не каждый способен принести много горя людям, чтобы впоследствии это горе вернулось к нему через страдание и муках в одиночестве изоляции.

Восторг и опьянение воздухом свободы – естественные чувства, которые знакомы всем, кто имел такой опыт. Вот и конец лирики, потому что дальше начинается то, что должно было продолжиться – свобода перемещения в пространстве со всем набором мирской суеты.

Знание того, что бесплатный сыр бывает только в мышеловке и информация о том – где расставлены сети, и что именно в них лежит приманка, это еще не стопроцентная гарантия того, что человек никогда не попадется в сеть.

Если человек не полезет в сеть (не пойдет на преступление), то для него это и будет гарантией гражданской свободы и безопасности. Кстати, политические стратеги из власти, любящие свой народ знают о том, что чем больше в обществе будет людей умных и образованных, тем меньше в нем будет преступников.

К сожалению очень для многих освободившихся из мест лишения свободы (МЛС) граждан, эти вроде бы естественные чувства созерцания и восхищения вольным миром, возникающие впервые часы и дни после освобождения, снова переросли в страсти. Так начинается ненасытное пресыщение своего тела и очей «прелестями» вольного мира, которые чаще всего сводится к стандартному набору мирских развлечений в виде пьянства, поглощения и употребления наркотиков, блудному промыслу с посещением увеселительных заведений.

Став вновь физически свободным человек, а вернее его душа, снова попадает в плен сначала к своим страстям, а потом и тело вместе с душою – «под крылышко» системы – снова в тюрьму.

Произошло освобождение тела человека. Ничто не держит его – нет наручников и заборов. А вот душа осталась в тюрьме – в глубокой зависимости от своих привычек и страстей. В процессе разгула страстей во время «отдыха» мы забываем, что подобное состояние духовного и физического опьянения является оптимальным условием, чтобы переступить черту за которой начинается другая жизнь – жизнь вне закона.

За время своего срока каких только людей не встретишь. Некоторые из них рассказывали, как после своего освобождения с ними случалось то, о чем сказано выше: освобождение, «отдых» и снова преступление. Как они говорят – «по глупости». Цена таких «глупостей» становится слишком дорогой для общества.

Долгие разговоры и обсуждения жизненных проблем в камерах, привратках,* этапах, колониях, сделали свое дело. Информация, которая накопилась, из просто информации стала опытом.

За годы изоляции узнаешь о людях так много, что порою кажется, будто бы ум стареет быстрее тела и этот опыт начинает тяготить душу. Начинаешь видеть не только фасад, но и задний двор – обратную сторону многих вещей в жизни. Смотришь на мир не глазами свободного и наивного человека, а глазами повзрослевшего мужа, перешагнувшего порог, который не многие хотели бы переступать по собственной воле.

Наукам, которые проходишь в учебном заведении под название «тюрьма» не учат в школах и ВУЗах. А если и учат, то кое-что и кое-как, вскользь упоминая в каких-нибудь учебниках по криминальной психологии или социологии для студентов. Их это мало интересует, потому что их это еще не касалось, и как они думают – вряд ли коснется.

Итак, учитывая чужой горький опыт, пережитый от нового срока за преступление, совершенного после освобождения, я искусственно приобщу к себе и буду говорить в этой книге чаще от первого лица.

Так уж вышло, что, как и многие мне подобные – бывшие и настоящие зэки, все мы отделены от общества гражданских людей в особую касту — касту, имеющих судимость людей или имевших ее прежде.

Давайте говорить правду и о правде! Нравится это кому-либо из «высоких кабинетов» или не нравится, но быть «козлами отпущения» для силовых институтов, которым нужна статистика наполняемости настроенных в прежние времена колоний у меня нет никакого желания.

Бывших зэков всегда боялись, бояться и будут бояться все те, кто, выполняя свой служебный долг пред государством имели к осуждению и наказанию непосредственное отношение. «Бывших» будет бояться и отчуждаться наше общество, которое прямо или косвенно от них пострадало.

Даже та часть социума, которую не коснулась беда от рук своих сограждан-преступников будет солидарна с потерпевшими в деле проповедования устоявшегося в обществе мнения о том, что бывшие зэки, это неблагонадежные и опасные люди. В этом нет ничего нового и странного: «Коль оказался подлым друг – погибнешь ты, дружа с ним вновь» (Сенека). Или, вот, наши поговорки: «свинья грязь везде найдет». «Сколько волка не корми, а он все равно в лес смотрит».

Индустрия СМИ, литература и кинематография со времен разрушения самодержавной власти в России, сделали свое подлое дело по пропаганде идеологии воинствующего атеизма. В ней обязательно должны быть враги среди своего же народа, которые не просто обыкновенные грешники, преступившие закон и уже наказаны своим государством, а целый враждебный и обособленный мир, которому присвоили такое пафосное название, как «преступный мир».

Все бы ничего, но идеологи не смогли учесть один момент и допустили ляп в своей постановке. Невозможно двум мирам существовать в одном государстве длительное время. При таком соседстве либо государство будет преступным, либо преступный мир будет государством, т.к. из одного источника не вытекает две разных по свойству жидкости (они там попросту перемешаются).

Обезбоженная властная элита, свергнувшая последнего Царя Российской Империи должна была сохранять свою власть в тяжелых условиях непрекращающихся войн: от Гражданской до Великой Отечественной и далее – холодной войны, что была при союзе. Так, за несколько десятков лет сформировалась новая двойная идеология советских людей, а вместе с ней в наследство к этой идеологии передалась необходимость технологии разделения общества на благонадежных (пока что) и не благонадежных (теперь уже навсегда) граждан.

Последствия такого разделения начали давать свои реальные «всходы» уже в начале Великой Отечественной Войны. Военное время продиктовало тогда нашим военным и политическим стратегам, что при наступлении врага, если не удалось эвакуировать колонию (лагерь с заключенными), необходимо срочно определить судьбы заключенных в пользу победы над врагом. Для кого-то таким определением их судьбы стала «свобода» через штрафной батальон, а для кого-то – сразу расстрел по закону военного времени, без суда и следствия, чтобы не перешли на сторону врага или не взбунтовались бы при удобном случае.

Эту проблему не пришлось бы решать таким способом, если бы заключенных было бы не много. Но их было столько, что они представляли реальную угрозу.

Кто виноват в формировании такого огромного количества заключенных? Может их мамы и папы, которые плохо воспитали своих детишек и те стали ворами, убийцами и насильниками? Возможно. Но не будем забывать, что в те времена львиную долю в статистике осужденных занимали политические заключенные.

Неуверенные в лояльности своих заключенных граждан, власти получили готовый продукт – целый класс оппозиции из народа. Такого народа по всей стране было много, да и страна у нас не маленькая. Так что для идеологов того времени ничего не оставалось, как назвать эту часть своего же народа – «преступным миром». Ну, а раз есть такой особенный «мир», то к нему по-особенному нужно и относиться.

Зачем лечить больного? Никто и не собирался его лечить. Для вождей того времени лучше было лечить болезнь. Эта болезнь называется «преступность», а больной – преступник. Лечить болезнь вместо больного, это кредо никчемных врачей – коновалов. Борьба с преступностью для многих тогда стала идеей, которая переросла в потребность, а после станет – еще хуже – зависимостью и экономической выгодой.

Прощать бывших преступников и впускать их на равных правах в жизнь общества и государства всегда являлось делом опасным, т.к. обозлившийся на систему человек не будет искренне преданным и верным.

Остановимся на проблеме о которой в нашем обществе последнее время поговаривают с некоторой надуманностью, с ленцой и как бы для проформы: «мол, есть у нас такая проблема – реабилитация бывших осужденных и надо ее решать». Кто ее будет решать? Кому это нужно?

Только родные и близкие, могут прощать (реабилитировать) своих заблудших сынов и дочерей. Те же, у кого нет такого родства, прощать злодеев не станут. Максимум, что будет исходить от всех остальных (не родных по вере или крови), это публичные сетования и высказывания о том: «как плохо бывает бывшим заключенным, после их освобождения». А потом начинаются предвыборные лозунги, статьи в сайтах и публикации в СМИ от всякого рода общественных деятелей и правозащитников.

Определимся для начала: кто должен, или кто может реабилитировать бывших осужденных – общество или государство? Или и общество с государством вместе?

Государство патологически не способно реабилитировать собственные антитела – бывших преступников, нарушивших закон этого государства. Доказать это высказывание не составляет никакого труда. Все доказательства прописаны в наших законах – в Уголовном кодексе.

После освобождения из мест лишения свободы бывший осужденный становится гражданином с обязательной припиской – «прежде судимый». Понятие «судимость» никто не отменял! Именно это определение присваивается к освободившемуся гражданину после освобождения. Это не наказание и не оскорбление. Это логическая последовательность. Это вывод: «Был судим?» – был. «Значит, кто ты теперь?» – гражданин, имеющий судимость.

Судимость как штамп является отметиной для выделения бывших зэков из толпы граждан прежде не судимых. Поэтому накладывать понятие «реабилитация» на официальный штамп в виде судимости, поставленный государством равносильно тому, что стирать печать в официальном документе – фактически, заниматься подделкой документов. Само государство этим заниматься не будет. Значит, этим может заниматься общество. Но что это за общество такое, которое идет вразрез с законами своего государства?

«Каждый кулик свое болото хвалит». В этой поговорке подсказка – кто и каким образом сможет реабилитировать бывших осужденных. Искренне переживать за судьбы осужденных и бывших таковыми могут только настоящие и бывшие зэки. Это и понятно, ведь понимать каково живется инвалиду в инвалидной коляске, может только такой же инвалид-колясочник.

Что может сопереживать слащавый депутатик, который на своих двоих ведет полноценный образ жизни и не знает каково быть безногим? Чего уж говорить о тех «понимающих» проблемы тюрьмы, кто свое понимание нарабатывал на экскурсиях по изоляторам и колониям, слушал байки бывших сидельцев да смотрел дежурные сцены кинофильмов, как новичку, вошедшему в камеру предлагают место возле «параши».

В чем заключается одна из первых проблем бывших осужденных, освободившихся и вернувшихся в гражданское общество? Учитывая все устоявшиеся традиции презрения бывших зэков обществом, можно утверждать, что бывший зэк в гражданском обществе считается изгоем и мишенью в которую будут метиться силовики, когда будут расследовать очередное, свершившееся где-то преступление. Прописная истина криминалистики: сначала подозревают тех, кто уже совершил или был осужден за подобное преступление, а уже потом всех остальных.

Именно поэтому в первый день моей свободы у меня заканчивается срок моего 100 процентного алиби во всех преступлениях, которые были совершены на воле за время моего там отсутствия. Теперь, когда я получил свободу и вместе с ней ответственность быть гражданином, я получил в нагрузку «должность» изгоя к которому будут прилеплять по случаю и без случая все плохое, что связано с криминалом.

Первые дни на свободе, это не только время великой радости и переживаний, но это начало этапа реальной опасности. Вспомнить все и вернуть, как было до заключения под стражу? Все возвратить за одно мгновение, разом испытать все чувства от близости с любимой? Или алкоголь, или еще чего покрепче – вот беда человека, который относится к своей жизни как безгрешный младенец, не знающий всех опасностей мира. Сиюминутное желание все восстановить, это страсть от которой нужно было избавляться в течении своего срока изоляции. Освобождение от желания «все вернуть» как раз и подразумевает понятие «исправление» осужденного.

После длительного голодания человеку нельзя сразу много кушать – это чревато тяжелыми заболеваниями желудочно-кишечного тракта и даже смертью. Нельзя сразу и резко всплывать из большой глубины после длительного погружения с аквалангом – это гарантированная смерть или развитие кессонной болезни (вскипание крови от резкой смены давления).

Всегда нужен плавный и постепенный переход от одного состояния в другое – акклиматизация. Или как в случае с осужденными – привыкание. Что путают с понятием «реабилитация» в буквальном его смысле.

Реабилитация это всеобщее смирение и прощение, что вряд ли ждет бывших зэков. Возможна только частная реабилитация в отдельных случаях с отдельными личностями. Цена частной реабилитации – личные усилия с обеих сторон.

Давайте на страницах этой книги, поразмышляем – какова она философия настоящей реабилитации освободившегося из мест лишения свободы, человека.

* Привратка(жарг.) – нежилая камера в тюрьме, куда арестованных подследственных, подсудимых и осужденных помещают сразу по прибытию в следственный изолятор (СИЗО) до их расселения в жилую камеру (карантин).