Фашизм в Словакии, Польше и Португалии: пограничные случаи

Словацкую республику, возникшую в марте 1939 года и зави­севшую от «защиты» Германии, многие наблюдатели того времени и некоторые исследователи рассматривали как «клерикально-фашистскую диктатуру», сравнивая и отождествляя ее с режимом Дольфуса — фон Шушнига или с хорватским государством усташей¹⁵. Чтобы проверить этот тезис, надо начать с краткого очерка истории Чехословацкой республики начиная с 1918 года, и в част­ности, ее словацкой части.

Чехословацкая республика, провозглашенная в октябре 1918 года, была государством, составленным из нескольких наций. На­ряду с меньшинствами венгров, немцев и поляков словаки также занимали по отношению к центральному правительству неприяз­ненную позицию, поскольку не получили требуемой ими автоно­мии. Но все же Словацкая народная партия, основанная в декабре 1918 года католическим священником Андреем Глинкой, носила подчеркнуто католический характер и поддерживалась на выбо­рах более чем 50% словаков, вошла в 1926 году в «общенациональ­ную коалицию», в которой участвовали вместе с чешскими пар­тиями и партии немецкого меньшинства.

Но когда один из лидеров Словацкой народной партии Войтех Тука, создавший военизированный «хеймвер» («Rodobrana»), был осужден на 5 лет заключения за государственную измену, Словац­кая народная партия вышла из этой «общенациональной коали­ции». Далее, когда в августе 1933 года патер Глинка воспользовал­ся празднованием 1100-й годовщины крещения словаков (на век раньше чехов!), чтобы энергично выступить за автономию Слова­кии, чешские партии уже не были готовы к компромиссу. При этом ведущие чешские партии — национал-демократы и аграрии,— по-видимому, в некоторой степени считались и с «Фашистской общи­ной», партией, основанной в 1925 году генералом Гайдой, выражавшей крайне националистические, антинемецкие и антисемит­ские установки, хотя и получавшей на выборах не больше б мест.

В дальнейшем возникло прямое и косвенное сотрудничество Словацкой народной партии с Судетско-немецкой партией (ранее называвшейся Судетско-немецким Отечественным фронтом), ко­торая под руководством Конрада Генлейна фактически стала со­ставной частью НСДАП. После аннексии Судетской области «треть­им рейхом» чехи и словаки все же готовы были к компромиссу. «Остаточная Чехословакия» была преобразована в федеративное государство. Поскольку в ведении пражского центрального прави­тельства оставались только внешняя политика, оборона и финансы, Йозеф Тисо, занявший в 1938 году место умершего Глинки, факти­чески мог управлять словацкой частью страны как независимый словацкий премьер-министр. Но 9 марта 1939 года чехословацкий президент Гаха приказал сместить правительство Тисо и распус­тить «Гвардию Глинки», занявшую место «Родобраны» (хеймвера).

После этого Тисо был вызван в Берлин, и Гитлер потребовал от него провозгласить независимую Словакию. За этим последовал разгром «остаточной Чехии», превращенной 16 марта 1939 года в «протекторат Богемия и Моравия». Возникшая по милости Гитлера Сло­вацкая республика должна была заключить 18 марта 1939 года «договор о защите» с Германской империей. Хотя некоторые стра­ны, в том числе Швейцария, Польша и Советский Союз, признали это новое «государство», Словацкая республика была и осталась зависимым от Германии государством-сателлитом. Хотя она и не была вначале оккупирована немецкими войсками, ее внешнюю и внутреннюю политику, по существу, определял Гитлер, а формиро­вали ее немецкие «советники». Тисо, оставшийся главой государст­ва, имел, правда, больше власти, чем Квислинг, но Словакия на­столько зависела от Германии, что уже по этой причине установ­ленный в ней авторитарный резким вряд ли можно рассматривать как самостоятельную «клерикально-фашистскую» диктатуру. Впро­чем, против такой характеристики говорят и другие внутриполи­тические условия.

Бесспорно, что устроенная Тукой и Сано Махом «Гвардия Глин­ки», ставшая после запрещения и роспуска всех других партий единственной политической организацией страны, носила фаши­стский характер. «Гвардия Глинки», куда входили, кроме интелли­гентов и деклассированных элементов словацкого общества, также некоторые молодые священники, выдвигала радикальные нацио­налистические и антисемитские цели. По инициативе руководите­ля ее пропаганды Сано Маха уже 18 апреля 1939 года был издан по немецкому образцу весьма ограничительный закон о евреях, впро­чем, не применявшийся к евреям, обращенным в христианство. Но хотя Тука стал в конце концов премьер-министром, а Мах — мини­стром внутренних дел, Тисо мог в качестве президента оказывать некоторое влияние в направлении умеренности. Он опирался во внутренней политике на католическую церковь, оказывавшую силь­нейшее влияние на воспитание и законодательство. И хотя ради­кальная «Гвардия Глинки» неоднократно выступала при поддержке СС против могущества и влияния католической церкви, Гитлер все же из политических соображений держал сторону Тисо. Жесткая авторитарная политика Тисо была направлена не только против евреев, которые подвергались преследованиям и в конце концов были депортированы, но также против протестантов, православ­ных и христианских сектантов. Поскольку «Гвардия Глинки», при всем ее влиянии, не допускалась к власти, режим Тисо можно рас­сматривать как тоталитарную диктатуру клерикального толка, в значительной степени зависевшую от Германии.

Поэтому словацкий режим сателлита Германии нельзя считать фашистской диктатурой, в отличие от хорватского государства усташей. В то время как в Хорватии с согласия Германии и католической церкви управляла фашистская партия, Тисо, опираясь на поддержку «третьего рейха» и католической церкви, сумел не до­пустить к власти фашистскую «Гвардию Глинки».

После словацкого национального восстания, вспыхнувшего 28 августа 1944 года и окончательно подавленного лишь 28 октября вмешательством немецкой армии, Словакия была оккупирована и находилась под полным господством Германии. Хотя в восстании участвовало 20 000 солдат и 2 500 партизан, словаки в конечном счете не смогли свергнуть авторитарный «спутниковый» режим Тисо без помощи извне.

Польский режим Пилсудского также рассматривался некото­рыми исследователями и многими современниками как фашист­ский¹⁶. В этом вопросе коминтерновские теоретики сходились с Троцким, с такими оппозиционными коммунистами, как Тальгей-мер, и даже с такими социал-демократами, как Боркенау и Гур-ланд. При этом коммунисты ссылались на режим Пилсудского для обоснования своего тезиса о «социал-фашизме», поскольку этот «фашист» раньше был социалистом и поскольку польские социали­сты поддержали его государственный переворот в мае 1926 года. После 1945 года эта официальная партийная доктрина не пере­сматривалась ни в Советском Союзе, ни в Польше, а попросту за­малчивалась. При этом сыграло свою роль еще и то обстоятельство, что вождь той польской политической партии, которую можно од­нозначно считать фашистской, после 1945 года занял видное место в польском партийном и государственном аппарате. Это был руко­водитель верной режиму католической организации «Pax»* Болеслав Пясецкий. Но прежде чем перейти к нему и к его «Национально-радикальному лагерю Фаланга», надо решить, действительно ли режим Пилсудского можно рассматривать как фашистский.

Польская республика, возникшая уже 16 октября 1918 года, то есть еще до окончательного поражения Германии, обязана была своим существованием тому «счастливому случаю», что все три державы, делившие между собой Польшу — Германия, Австрия и Россия,— оказались втянутыми в войну, которую они в конце кон­цов проиграли. Границы нового польского государства были уста­новлены не только Версальской мирной конференцией. В действи­тельности они становились «свершившимся фактом» и до, и после подписания Версальского договора 28 июня 1919 года благодаря успешным действиям вновь возникшей польской армии. Так об­стояло дело с Верхней Силезией, которая после трех польских восстаний была разделена 21 октября 1921 года, несмотря на то, что в плебисците 20 марта 1920 года 60% ее населения высказалось за Германию. Далее, была аннексирована столица Литвы Вильно, и были присоединены украинские и белорусские территории на вос­токе, от которых Советский Союз отказался по Рижскому миру 18 марта 1921 года. Этому предшествовала русско-польская война, начавшаяся маршем польской армии на Киев в апреле 1920 года и завершившаяся сокрушительным поражением Красной Армии у ворот Варшавы в августе 1920 года.

Эта победа была заслугой Юзефа Пилсудского, ставшего 20 февраля 1919 года главнокомандующим армии и главой государ­ства. После того как выборы 5 ноября 1922 года выиграла Нацио­нально-демократическая партия его конкурента Романа Дмовско-го, Пилсудский вначале отошел от политической жизни. Но неус­тойчивая парламентская система Польши не в состоянии была справиться с экономическими и внутриполитическими проблемами нового государства — с сентября 1921 до октября 1922 года смени­лось не менее четырех правительств. К этим проблемам относился прежде всего настоятельно важный аграрный вопрос, который не был решен, поскольку провозглашенная земельная реформа по существу была проведена лишь в центральных и западных регио­нах Польши, тогда как в восточных областях земли польских круп­ных землевладельцев, господствовавших над украинскими и бело­русскими крестьянами, не были отчуждены. Это было связано главным образом с проблемой национальностей, поскольку населе­ние Польши более чем на 31% (а предположительно даже на 40%) состояло из других наций: украинцы и белорусы составляли 25%, евреи — 12% и немцы — 3% населения. Хотя на Версальской мир­ной конференции Польша обязалась гарантировать каждому мень­шинству его права, она осуществляла по отношению к немцам, ев­реям, украинцам и белорусам все более жесткую политику полони­зации.

12 мая 1926 года произошел государственный переворот Пил­судского, стоивший многочисленных жертв, но поддержанный польскими социалистами, при терпимом отношении небольшой Коммунистической партии Польши. Пилсудский выступил с притя­занием провести «оздоровление» (sanacja) демократической систе­мы Польши, поскольку бескомпромиссная позиция отдельных пар­тий сделала ее функционирование неэффективным. Пилсудский учредил «моральную диктатуру», на первых порах умеренную. Пар­тии не были запрещены, и в 1928 году состоялись еще свободные выборы, принесшие тяжкое поражение национал-демократам: они получили 37 мест вместо прежних 100, тогда как Крестьянская партия получила 21 место вместо 53; социалисты же смогли увеличить свое представительство с 41 до 63 мест. В октябре 1929 года левые партии и центр заключили союз под названием «Центролев», располагавший 180 местами, и тем самым стали в Сейме относи­тельным большинством. Возникла борьба между исполнительной властью и оппозиционными партиями, овладевшими парламентом. Пилсудский разрешил этот конфликт, арестовав 88 депутатов сей­ма от «Центролева» и заключив их в Брест-Литовскую крепость, где они были подвергнуты унижениям и пыткам. Эта политика устра­шения привела к цели. На «выборах» 16 ноября 1930 года, где мно­гие оппозиционные депутаты не могли выставить свою кандидату­ру или были ограничены в своей деятельности, правительственный блок получил 243 места из общего числа 444. Наконец, в январе 1935 года была издана новая конституция, полностью отменявшая парламентско-демократическую систему. Вместо нее была уста­новлена авторитарная военная диктатура, скроенная по мерке Пилсудского, но все же не фашистская.

Положение не изменилось и после смерти Пилсудского 12 мая 1935 года. Впрочем, прежний правительственный блок фактиче­ски распался вследствие внутренних разногласий. Его место дол­жен был занять основанный полковником Адамом Коцем «Лагерь национального единения» (ЛНЕ, «Obцz Zjednoczenia Narodowego»), определенно следовавший фашистскому образцу в идеологическом и организационном отношении. Но ЛНЕ не сумел превратиться в государственную единую партию, и с ним вела ожесточенную борьбу другая фашистская партия.

Это была уже упомянутая партия «Национально-радикальный лагерь Фаланга» (НРЛ, «Obцz Narodowo-Radykalny — Falanga»), воз­никшая под руководством Болеслава Пясецкого из юношеской организации национал-демократов, которая еще до переворота Пилсудского отчетливо ориентировалась на образец фашистской Италии, откуда получала политическую и даже материальную под­держку. «Фаланга» Пясецкого выдвигала крайне националистиче­ские, антисемитские и специфически клерикальные цели. Ее по­следователи, преимущественно студенты, затевали нападения на еврейских граждан Польши. Однако партия Пясецкого подверга­лась преследованиям боровшегося с ней авторитарного режима полковников и ЛНЕ.

Хотя и «Национально-радикальный лагерь Фаланга», и «Лагерь национального единения» Адама Коца носили в идеологическом и организационном отношении фашистский характер, руководство этих партий не сотрудничало с немецкими оккупационными вла­стями. Если бы даже национал-социалисты захотели, они не нашли бы никаких польских коллаборантов; они столкнулись со все более ожесточенным народным сопротивлением, с которым боролись крайне жестокими методами. Этот национал-социалистский тер­рор с политическими и расистскими тенденциями стоил жизни 5 миллионам поляков при общей численности населения 30 миллио­нов.

Созданная Пилсудским и его преемниками система власти, по­добно режиму генерала Примо де Ривера в Испании и королевским диктатурам в Югославии и Румынии, не входит в группу фашист­ских диктатур, поскольку она не опиралась на массовую фашист­скую партию и ставила себе скорее авторитарные, чем специфиче­ски фашистские цели. То же относится к диктатурам в Болгарии и в балтийских государствах, которые рассматривались различными коммунистическими и социалистическими авторами как фашист­ские. Здесь сыграли свою роль также внешнеполитические мотивы и интересы Советского Союза, поскольку суверенные балтийские государства Литва, Латвия и Эстония были признаны Советским Союзом под давлением обстоятельств, а летом 1940 года согласно пакту Риббентропа — Молотова насильственно присоединены к Со­ветскому Союзу.

Во всех этих трех республиках первоначально учрежденную парламентскую систему сменили авторитарные режимы¹⁷. Нача­лось это с Литвы, где 17 декабря 1926 года произошел государст­венный переворот, после того как правившие до того христианские демократы, народные социалисты и социал-демократы не смогли составить дееспособную коалицию. Затем 12 апреля 1927 года предыдущий президент Литвы Сметона объявил себя «вождем на­ции» и окончательно распустил парламент. Сметона опирался поч­ти исключительно на военных, тогда как фашистски ориентиро­ванная партия «Народных» («Tautininkai», «Таутининки») к управле­нию страной не привлекалась. Основанная Сметоной радикально-национальная регулярная организация под названием «Железный волк» также не развилась в фашистскую государственную партию, потому что она была малочисленна и не имела никакой интеграци­онной идеологии. Сметона управлял страной террористическими методами, не имея большой поддержки в народе. Поэтому он был не в состоянии помешать ни аннексии Мемельской области Герма­нией в марте 1939 года, ни оккупации страны советскими войска­ми в июне 1940 года.

В Латвии парламентская система была устранена лишь после начала мирового экономического кризиса. Прежний премьер-ми­нистр Ульманис учредил авторитарную диктатуру, также не опи­равшуюся на массовую фашистскую партию.

Иначе обстояло дело в Эстонии, где «Союз борцов за свободу» («Vapsen») развился в антипарламентскую крайне антикоммуни­стическую массовую организацию, находившуюся под сильным влиянием финского образца — «Движения Лапуа». В октябре 1933 года предложенная «борцами за свободу» новая авторитарная кон­ституция получила на всенародном референдуме подавляющее большинство: 72,7% голосов было подано за эту партию и против прежней парламентской системы, гарантировавшей, в частности, права меньшинств. Но премьер-министр Пяте (Pдts) при поддерж­ке главнокомандующего вооруженными силами объявил 12 марта 1934 года чрезвычайное положение, вследствие чего «Союзу борцов за свободу» не удалось прийти к власти. Эта организация, нахо­дившаяся под сильным фашистским влиянием, была вскоре после этого распущена и запрещена. Пяте присвоил себе диктаторские полномочия и правил страной без поддержки массового фашист­ского движения.

В Болгарии также, вопреки утверждениям коммунистической историографии, не установился «военно-фашистский режим»¹⁸. В отличие от соседних стран, Румынии и Югославии, Болгарии не пришлось встретиться с проблемой меньшинств. Поскольку подав­ляющее большинство народа состояло из крестьян, то не было и значительных социальных проблем. Однако премьер-министр Стам-болийский, представлявший господствующий Крестьянский союз, при массовой поддержке относительно сильной коммунистической партии не только ввел в 1920 году трудовую повинность, но, кроме того, в мае 1921 года провел отчуждение всех частных земельных владений сверх 30 гектаров. Этот аграрный социализм вызвал сопротивление не только в слабой буржуазии, но и в армии. 1 июня 1923 года Стамболийский был свергнут военным переворотом и вскоре после этого убит. До 1934 года страной управляла коалиция буржуазных сил при пассивном согласии Крестьянского союза. В сентябре 1923 года она жестоко подавила коммунистическое вос­стание, но впоследствии 19 мая 1934 года была свергнута путчем офицеров. Полковник Кимон Георгиев устроил авторитарную сис­тему, сменившуюся, однако, 22 января 1935 года диктатурой ко­роля Бориса III. Этот лично управлявший болгарский король жес­токо преследовал своих политических противников из коммунисти­ческой партии и из македонской террористической организации ВМРО («Внутримакедонская революционная организация»); но его королевскую диктатуру нельзя признать фашистской уже по той причине, что в Болгарии вообще не было никакой фашистской партии.

Несколько иначе обстояло дело в Португалии, которую следует причислить к «пограничным случаям», подобно Чехословакии и Польше, и с гораздо большим основанием, чем Болгарию, Литву, Латвию и Эстонию¹⁹. Португальский режим Салазара уже по той причине заслуживает особого внимания, что, в отличие от других возникших между войнами диктатур, он сохранился и после окон­чания Второй мировой войны и «эпохи фашизма». К тому же, в отличие от соседнего режима Франко, он пережил даже на не­сколько лет своего создателя, поскольку в 1971 году, после смерти Салазара, его место занял Марсело Каэтано. Лишь 25 апреля 1974 года военный путч устранил руководимую им диктатуру, поддер­жанную лишь немногими агентами тайной полиции.

Провозглашенной в 1910 году португальской республике не удалось установить устойчивую парламентскую систему. В мае 1926 года она была окончательно устранена путчем генерала Гоме-са да Коста. Военное правительство прежде всего должно было преодолеть экономический кризис, связанный с отсталой структу­рой сельского хозяйства и с катастрофическим состоянием госу­дарственного бюджета. Эта задача была поручена профессору эко­номических и финансовых наук университета Коимбры Оливейре Салазару, занявшему в апреле 1928 года пост министра финансов с неограниченными полномочиями. Ему и в самом деле удалось навести некоторый порядок в финансах с помощью строгих мер экономии. В 1932 году Салазар стал премьер-министром, а в 1936 году возглавил также министерства обороны, внутренних дел и иностранных дел.

«Новое государство» Салазара («Estado Novo») опиралось не только на военных, но также на единую партию под названием «Национальный союз» («Uniдo Nacional»), создавшую военизирован­ный «Португальский легион» и юношескую организацию. Члены основанной Рулао Прето «Интегралистской партии», преследовав­шей националистические и национал-синдикалистские цели, долж­ны были вступить в новую государственную партию Салазара. Сам Прето уже в 1934 году был арестован и вынужден был эмигриро­вать. Таким образом, первоначальная фашистская партия Порту­галии с самого основания «Национального союза» играла в нем не меньшую роль, чем фаланга в Испании. Хотя в 30-е годы Салазар ввел и корпоративную систему, где также господствовал «Нацио­нальный союз», и хотя эта партия переняла некоторые символы и организационные формы интегралистов, в режиме Салазара почти не было свойственных фашистским государствам радикальных и антикапиталистических мотивов. Во внешней политике Португа­лия скорее держалась консервативных, чем агрессивно-националистических установок. Салазар проводил разные плебисциты, в которых обычно участвовало, однако, меньше 10% населения, но больше полагался не на плебисцитарное одобрение населения, а на авторитет бюрократического аппарата и армии. Целью его была не мобилизация населения в фашистских целях, а демобилизация общества. Поскольку в Португалии не было национальных мень­шинств, а коммунистическая партия была очень слаба, он прово­дил свою авторитарную политику, рассчитанную на постепенное улучшение экономики, почти не встречая политических противни­ков.

Подобно Испании, после окончания Второй мировой войны Португалия подверглась изоляции и бойкоту со стороны западного мира. Но уже в 1949 году Португалия была принята в НАТО ввиду ее стратегического положения. В 1955 году она стала членом ООН. В этой организации она подвергалась резким обвинениям из-за колониальной войны в Анголе и Мозамбике, между тем как во внутренней политике Салазар и его преемник Каэтано все более устраняли фашистские и авторитарные черты. В конечном счете режим опирался лишь на узкую элиту бюрократов и военных, а также на тайную полицию (Pide). 25 апреля 1974 года этот автори­тарный режим, перенявший в начальной фазе некоторые идеоло­гические и организационные черты фашизма, полностью распался.

ВольфгангВипперман. Европейский фашизм в сравнении. 1922-1982 / Пер. с нем. А. И. Федорова. Новосибирск: Сибирский хронограф, 2000. ГЛАВА 5. МАЛЫЕ ФАШИСТСКИЕ ДВИЖЕНИЯ, ФАШИСТСКИЕ СЕКТЫ И ПОГРАНИЧНЫЕ СЛУЧАИ.