В дальнейшем у руля внешней политики Франции встал Аристид Бриан — с 1925 до 1932 года почти несменяемый министр иностранных дел. Политика Бриана — это поиски ощупью «сделки» с германскими монопо­лиями, сменяющиеся потугами «объединения Европы», разумеется под руко­водством Франции. Между этими попытками Бриан еще пытается сымпро­визировать некий франко-американский альянс, но это совершенно не отве­чает видам США, и все усилия Бриана приводят лишь к появлению на свет мертворожденного   «пакта   Бриана—Келлога».

С 1925 года, с конференции в Локарно, фактически французская поли­тика все больше и больше подчиняется влиянию Англии и США. Возрожде­ние германского милитаризма, щедро финансируемое нью-йоркскими и лон­донскими банками, не встречает никакого реального сопротивления со сто­роны Франции. Буржуазные политики Франции лишь в отчаянии заламывают руки и произносят гневные речи, жалуясь на рост германских вооружений и грубое нарушение Версальского договора. Но это не производит впечатле­ния на германских милитаристов, ободренных поддержкой лондонского кабинета, хладнокровно проводящего свою традиционную политику «рав­новесия сил» и рассматривающего Германию и как инструмент в борьбе против французской гегемонии на европейском континенте, и как основное орудие политики, направленной против Советского  Союза.

После Локарно с каждым годом все больше выявляется бессилие фран­цузской дипломатии, опирающейся на шаткую основу французской после­военной «системы союзов», включающей Польшу Пилсудского, страны Ма­лой Антанты и Бельгию.

В тридцатых годах на сцене французской политической жизни все более выдвигается зловещая фигура Пьера Л аваля. Это отнюдь не случайно. Политическая программа Лаваля построена на том, что надо любой ценой достигнуть соглашения с хозяевами Германии. Такая программа отвечает заветным стремлениям французских монополистов. С их точки зрения глав­ная опасность — поднимающее голову в стране рабочее движение, что нашло отражение в политических выборах 1932 и 1936 годов, принесших победу левому блоку и Народному фронту. Реакционная французская бур­жуазия сплачивает свои ряды под поразительным по откровенной цинич­ности лозунгом: «Лучше Гитлер, чем Народный фронт!» Предательство нации возводится в принцип, становится краеугольным камнем политики французских монополий.

Эта новая ориентация руководящих кругов французской буржуазии обстоятельно охарактеризована в насыщенном интереснейшим фактическим материалом труде известного буржуазного французского публициста Пертинакса, носящем выразительное заглавие «Могильщики»¹. Правда, в 1932 году Франция заключает с Советским Союзом договор о ненападении, а в 1935 году — договор о взаимной помощи, которым обе стороны обязы­ваются оказать друг другу полную военную поддержку, в случае если одна из них подвергнется нападению в Европе. Договор 1935 года мог бы стать прочной основой безопасности Франции и вообще европейской безопас­ности. Это имели в виду более дальновидные из политических деятелей Франции, в том числе Поль-Бонкур, и особенно Луи Барту, которые и были в 1933 — 1934 годах инициаторами переговоров, завершившихся подписа­нием этого договора. Но Барту пал жертвой террористического заговора, и руководящие круги Франции сделали все для того, чтобы выхолостить договор 1935 года,  лишить его действенной силы.

--------------

¹ Pertinax, Les Fossoyeurs. D?faite militaire de la France. Armistice. Contre R?volution,  New York,  1943.

6