UA-11904844-8

Таков язык фактов. Фактов, которые нельзя ни замолчать, ни затуше­вать никакими многотомными мемуарами,  никакими,  хотя  бы и наиболее тщательно подобранными, сборниками документов. «Неумолимой логики нить» приводит к выводу, что с 1933 по 1939 год подлинная политика Англии и Франции строится на расчете, что нацистская Германия должна неизбежно прийти в столкновение с Советским Союзом, что не надо пре­пятствовать, а, наоборот, надо способствовать всему, что приближает этот момент.

Передача Германии Судетской области — это уже нечто далеко выходя­щее за рамки «ревизии Версаля». Судетская область никогда не входила в состав Германии. Захватив Судеты, Германия аннексировала земли, кото­рые не принадлежали ей до Версаля, которые вообще никогда ей не при­надлежали. Мюнхенский договор превращал Германию из побежденной в державу-победительницу,  аннексирующую чужие земли.

Эти факты говорят о том, что ведущие круги французской буржуазии постепенно выработали вполне законченную, целостную политическую кон­цепцию. В этой концепции соображения внешней политики теснейшим обра­зом увязаны с позициями во внутренней политике. В этой концепции Гер­мания милитаристическая, авторитарная занимает весьма видное, если не центральное, место. В то время как для французской общественности, для широких масс французского народа Германия представляется самой бесспорной и самой грозной опасностью для Франции, для заправил фран­цузского монополистического капитала эта Германия все больше и больше представляется   желанным  союзником.

Конечно, было бы неправильно считать, что буржуазия была едина в этих вопросах. Такие политические деятели буржуазии, как Барту, Поль— Бонкур, Эррио, в той или иной степени продолжали стоять на позициях защиты национальной независимости, на позициях сотрудничества с миро­любивыми державами. Но совокупность общеизвестных фактов говорит о том, что руководящую, решающую роль в конечном счете играли не Барту и не Эррио, а люди типа Фландена и Лаваля.

Реакционный курс во внешней политике переплетается с тенденциями к фашизации государственного аппарата. Два видных деятеля французской буржуазии, Тардье и Думерг, в свое время возглавлявшие французское правительство, приложили немало усилий, стремясь «модернизировать» государственный аппарат Третьей республики в соответствии с тоталитар­ными образцами. На языке этих деятелей такая «реформа» государства моти­вировалась необходимостью «усиления исполнительной власти». С этой целью предполагалось свести на нет роль парламента и дать в руки прези­дента республики или председателя Совета министров широкие полномочия, которые помогли бы ему проводить те или иные мероприятия в любой области, не нуждаясь в одобрении палаты депутатов.

Поощрение сил реакции со стороны монополистического капитала нашло себе выражение также в росте сети фашистских организаций, таких, как «Боевые кресты» полковника де ла Рока, как «Патриотическая моло­дежь», как кагуляры и т. д. Французская полиция, особенно парижская, во главе с ее префектом Кьяппом, становится гнездом, или, вернее, штабом, фашистских заговоров.

В годы, непосредственно предшествующие второй мировой войне, рост фашистских сил проявляется не только, так сказать, в «чистом виде». Фа­шизм проникает также в традиционные партии буржуазии, особенно вос­приимчивые к фашистскому влиянию. Часть правых лидеров Французской социалистической партии (СФИО) образует в 30-х годах группу под наиме­нованием «неосоциалисты», куда входят, в частности, Дэа, Марке, Фроссар.

8