Центрально-Восточная Европа во второй половине XX века. Интервью главного ре­дактора издания, вице-президента РАН, директора ИМЭПИ РАН академика А.Д. Некипелова (при участии ответственных редакторов: I тома - д.и.н. И.И. Орлика, II тома — д.и.н. Б.А. Шмелева, III тома - д.э.н. СП. Глинкиной) главному редактору журнала "Новая и новейшая история" академику Г.Н. Севостьянову // Новая и новейшая история. 2003. № 1. С. 3–17.

ЦЕНТРАЛЬНО-ВОСТОЧНАЯ ЕВРОПА ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ XX века

ИНТЕРВЬЮ ГЛАВНОГО РЕДАКТОРА ИЗДАНИЯ «ЦЕНТРАЛЬНО-ВОСТОЧНАЯ ЕВРОПА ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ XX ВЕКА»¹, ВИЦЕ-ПРЕЗИДЕНТА РАН, ДИРЕКТОРА ИМЭПИ РАН АКА­ДЕМИКА А.Д. НЕКИПЕЛОВА (ПРИ УЧАСТИИ ОТВЕТСТВЕННЫХ РЕДАКТОРОВ: I ТОМА -д.и.н. И.И. ОРЛИКА, II тома - д.и.н. Б.А. ШМЕЛЕВА, III ТОМА - д.э.н. СП. ГЛИНКИНОЙ) ГЛАВ­НОМУ РЕДАКТОРУ ЖУРНАЛА «НОВАЯ И НОВЕЙШАЯ ИСТОРИЯ» АКАДЕМИКУ Г.Н. СЕВОСТЬЯНОВУ

Г.Н. Севастьянов. Вышедшее в свет трехтомное (а фактически - четырехтомное: III том в двух частях) исследование, посвященное полувековой истории стран Цент­ральной и Восточной Европы (ЦВЕ), привлекло внимание не только историков, но и широкой научной общественности. Возглавляемый Вами, Александр Дмитриевич, Институт остался верным своей научной традиции комплексного анализа и подгото­вил фундаментальный научный труд, в котором глубоко анализируются теоретичес­кие, политические, экономические, социальные, международные проблемы развития восточноевропейского региона более чем за пять десятилетий. В чем значение этого издания?

А.Д. Некипелов. Для Института международных экономических и политических ис­следований Российской академии наук (до сентября 1990 г. - Институт экономики миро­вой социалистической системы АН СССР) настоящее трехтомное издание представляет своеобразное подведение итогов исследовательской деятельности за 40 лет существова­ния. Опираясь на накопленный в эти годы опыт анализа социально-политического и эко­номического развития стран ЦВЕ, авторский коллектив поставил перед собой задачу с позиций сегодняшнего дня охарактеризовать процесс становления, развития "на собст­венной основе" и гибели "реального социализма" на европейском континенте. По про­блемам ЦВЕ опубликованы многочисленные работы, авторы которых часто приходили к совершенно противоположным, отрицающим друг друга выводам. В конечном счете, такое положение дел объясняется двумя обстоятельствами: неполнотой (а иногда и искаженностью) фактических сведений, находившихся в распоряжении тех или иных иссле­дователей, и различиями в их идеологических установках.

Только в 90-е годы были раскрыты, хотя далеко не полностью, российские архивы, ознакомление с фондами которых позволяет по-новому взглянуть на многие события по­слевоенной истории стран ЦВЕ. Появились и первые издания документов. Среди них особое внимание отечественных и зарубежных исследователей привлекли документы российских архивов, в которых отражены события в Восточной Европе в 1944-1953 гг. Впервые введены в научный оборот государственные, правительственные и партийные документы, абсолютное большинство которых имели гриф "секретно" или "сов. секрет­но" и, таким образом, были недоступны исследователям. Опубликованные документы дают возможность пересмотреть старые оценки преобразований в восточноевропейском регионе после второй мировой войны и, как справедливо отмечают составители доку­ментальных публикаций, позволяют исследователям освободиться от ранее довлевших над ними идеологических императивов, дать строго научный анализ исторических собы­тий.

Г.Н. Севастьянов. Многие теоретические проблемы, освещаемые в вашем труде, в значительной степени остаются дискуссионными. Какую из этих проблем Вы выде­лили бы как наиболее важную или сложную?

---------------

¹ Центрально-Восточная Европа во второй половине XX века, в 3-х т. Т. I. Становление "реального социализма". 1945-1965; Т. II. От стабилизации к кризису. 1966-1989; Т. III. Трансформации 90-х годов, ч. 1-2. М., 2000-2002.

---------------

АД. Некипелов. Новые данные о различных сторонах развития Центрально-Вос­точной Европы в период после второй мировой войны, при всей их значимости, не в состоянии устранить необходимость теоретического осмысления поистине тектониче­ских процессов, происходивших в этом регионе. Здесь, по-прежнему, остается обшир­ное поле для дискуссий.

Один из ключевых вопросов, по которому продолжаются острые споры, и ответ на который во многом предопределяет интерпретацию социально-политических и эконо­мических процессов в ЦВЕ в рассматриваемый период, касается природы сложившейся здесь общественно-политической системы. Так, некоторые исследователи настаивают, что ошибочной является сама характеристика этой системы как социалистической, по­скольку она не соответствовала в полной мере представлениям основоположников марксизма о социализме. Соответственно термин "реальный социализм" рассматрива­ется ими как абсолютно неадекватный реальному положению дел: скорее следует гово­рить о "тоталитарном социализме", которому были присущи лишь отдельные черты этого общественного строя. Их оппоненты ссылаются на то, что никакого другого "со­циализма" не было и быть не могло, и поэтому попытка отделить "реальный социа­лизм" от подлинного носит, в сущности, апологетический характер.

Авторский коллектив в целом склоняется ко второй точке зрения. Мы признаем, что между социалистическим проектом "классиков" и общественными системами, сложив­шимися в СССР, а затем и в Центрально-Восточной Европе, существовали большие различия (государство управляло отнюдь не только вещами, но и людьми; отношения человека и общества оказались опосредованными иерархически соподчиненными структурами; государство доминировало над личностью и т.д.). Однако эти различия были результатом не столько злой воли тех или иных исполнителей, сколько следстви­ем принципиальной невозможности (по крайней мере на нынешнем этапе развития че­ловеческой цивилизации) воплотить в первозданном виде в жизнь установки "научного социализма". В некотором смысле "реальный социализм" - это воплощенная в жизнь утопия.

Такая характеристика строя, существовавшего 40 лет на территории ЦВЕ, отнюдь не исключает возможности признания того, что в его рамках отдельным странам уда­лось решить важные цивилизационные задачи, а во всех из них довольно глубоко уко­ренились ценности человеческой солидарности и справедливости. Вряд ли может быть оспорено и то, что социальные достижения в этих странах оказали сильное влия­ние на развитие всего остального мира.

С учетом этих соображений авторы активно использовали в тексте понятия "реаль­ный социализм", "социалистические страны", "мировая социалистическая система", "социалистическое содружество". Широко применяется на страницах книги и термин "Восточная Европа". В данном случае, однако, речь идет о дефиниции сугубо полити­ческой, до сих пор широко используемой и в отечественной, и в зарубежной литерату­ре, особенно применительно к послевоенному сорокалетию. Сейчас на смену этому определению приходит дефиниция "Центрально-Восточная Европа".

Г.Н. Севастьянов. Чем определяется начальный этап вашего исследования?

И.И. Орлик. Исследование преобразований полувековой давности в Восточной Ев­ропе авторы начинают с их истоков, которые следует искать в итогах второй мировой войны и послевоенного мирного урегулирования, их политических и экономических последствиях для стран восточно-европейского региона. Именно они, эти итоги, пре­допределили ход и характер политических и экономических преобразований, социаль­ных изменений, места и роли Восточной Европы в международных отношениях в ус­ловиях начавшейся "холодной войны".

Казалось бы, все эти проблемы давно уже освещены в многочисленных отечест­венных и зарубежных фундаментальных публикациях. И, тем не менее, перед иссле­дователями послевоенного периода жизни стран Восточной Европы вновь и вновь возникают вопросы, ответы на которые требуют более аргументированного, а главное, – объективного, научного, лишенного политизации подхода. Назовем лишь неко­торые из них:

- характер первых послевоенных преобразований в восточноевропейском регионе, их внутренние и внешние факторы;

- сущность демократической альтернативы модели "советского социализма";

- роль индустриализации и аграрных реформ в экономическом развитии;

- Восточная Европа - субъект и объект "холодной войны";

- обстоятельства формирования мировой социалистической системы.

Анализ этих проблем, например, в I томе, опирается на новые документальные ма­териалы, в том числе и архивные. Это относится к проблеме зависимости развития стран Восточной Европы от внешних факторов, роли внутренних политических сил в становлении новой государственности и т.д. Очень многие проблемы освещены совер­шенно по-новому и тем самым отвергаются некоторые старые трактовки ряда собы­тий в ЦВЕ.

Г.Н. Севастьянов. Игорь Иванович, Вы упомянули проблему "холодной войны". Как освещается в книге место и роль ЦВЕ в "холодной войне"?

ИМ. Орлик. В глобальной внешнеполитической стратегии двух держав - США и СССР - долгое время особое место отводилось региональной политике. Восточная Европа стала тем регионом, где впервые после окончания второй мировой войны столкнулись интересы двух крупнейших и наиболее влиятельных государств мира. Почему именно здесь? Кто и в какой степени несет ответственность за обострение от­ношений недавних союзников по антигитлеровской коалиции?

Отвечая на эти вопросы, необходимо отойти от старых шаблонов и приблизиться к беспристрастному и объективному освещению всего периода послевоенной истории.

С Восточной Европой многие исследователи (и у нас, и на Западе) связывали нача­ло и развитие "холодной войны". Это верно. Но только отчасти. Восточная Европа была и объектом, и субъектом "холодной войны". Но сама "холодная война" - между­народно-исторический феномен настолько сложный и многоплановый, что объяснить его происхождение лишь столкновением региональных политик, интересов США и СССР в этой части Европы было бы неверно.

Пожалуй, наиболее четко сформулировал методологические принципы исследова­ния "холодной войны" академик А.О. Чубарьян. В докладе на международной научной конференции в Москве (июнь 2000 г.) он обосновал необходимость многофакторного подхода к истории "холодной войны", анализа политических, экономических, идеоло­гических и геополитических факторов, вызвавших "холодную войну". Можно согла­ситься с мнением А.О. Чубарьяна, считающего, что "холодная война" - это система международных отношений конкретного периода, результат второй мировой войны, новой расстановки сил на международной арене. Именно новая расстановка сил и по­родила новую систему отношений - "холодную войну", определила формирование двух военно-политических блоков, противостоявших друг другу более четырех деся­тилетий.

Г.Н. Севастьянов. При знакомстве с разделами трехтомника, где рассматриваются проблемы социально-экономических и политических преобразований, бросается в глаза то обстоятельство, что реформы в разных странах ЦВЕ испытывали огромные препятствия на своем пути. Чем это объяснялось?

АД. Некипелов. Это сложный вопрос, к которому мы еще вернемся, говоря о 90-х го­дах, что же касается 50-60-х годов, то одним из главных тормозов на пути экономичес­ких реформ было отсутствие каких-либо серьезных попыток их сочетания с реформами в области политической системы. Правда, после XX съезда КПСС (1956 г.), на котором были подвергнуты критике наиболее уродливые проявления культа личности Сталина, были предприняты некоторые усилия по демократизации внутрипартийной жизни и вза­имоотношений между компартиями.

Однако в 50-60-х годах ни в СССР, ни в странах ЦВЕ так и не было проведено серь­езного научного анализа глубинных причин деформаций общественного развития.

Сложившийся во всех этих государствах строй административно-бюрократического социализма остался в неприкосновенности. Весьма далекими от декларируемых прин­ципов были на практике и отношения между социалистическими странами. Недоста­точно объективно оценивался и характер переживаемого социалистическими страна­ми Европы этапа их развития. Весьма внушительные в ряде случаев количественные показатели экономического роста, достигнутые в 50-60-е годы на базе экстенсивного развития, прежде всего за счет притока в промышленность многочисленной рабочей силы из сельских районов, способствовали возникновению обстановки эйфории у ру­ководства этих стран, проявлявшейся в заявлениях о завершении построения основ со­циализма, переходе к строительству "развитого социалистического общества" и т.п.

Именно в это время отчетливо проявились проблемы, которые и тогда не нашли своего четкого и объективного научного определения и сейчас остаются дискуссион­ными и мало изученными. Среди них: возможность реальной модернизации сформи­ровавшейся в восточноевропейском регионе социально-экономической системы на принципах "социализма с человеческим лицом" или "демократического социализма"; роль внутренних и внешних факторов подавления "пражской весны" 1968 г.; внутрен­ние и внешние факторы кризиса "мировой социалистической системы"; советская пе­рестройка и развитие общественных движений.

Г.Н. Севастьянов. Чем можно объяснить изменение ситуации в 70-е годы?

А.Д. Некипелов. В первой половине 70-х годов в большинстве стран ЦВЕ сохраня­лись относительно стабильные темпы роста промышленного производства. Сохра­нялся экстенсивный характер развития экономики. Данные статистики свидетельст­вовали прежде всего о количественном росте производства электроэнергии, выплав­ки стали, выпуска продукции машиностроения. (Все это освещено во II томе.) Однако со второй половины 70-х годов международная ситуация и социально-экономическое и политическое положение европейских социалистических стран заметно осложни­лись. Ухудшение экономической конъюнктуры в социалистическом мире оказало не­гативное воздействие на международные экономические связи и существенно ослож­нило внешнеэкономическое положение ЦВЕ.

Чрезвычайно важные и трудные проблемы поставило перед социалистическими странами начало нового этапа научно-технической революции. Со всей остротой пе­ред всеми странами мира встала задача решительного преобразования экономики на основе новейшей техники и технологии, ломки устаревшей отраслевой структуры на­родного хозяйства, смены методов управления экономикой. Экстенсивный путь раз­вития экономики к этому времени полностью исчерпал себя. Возникла настоятельная необходимость приспособления к новым условиям научно-технической революции, перехода от экстенсивного к интенсивному типу экономического развития. Между тем административно-командная система, сложившаяся в странах ЦВЕ по образцу СССР, оказалась чрезвычайно неповоротливой. Она стала тормозом на пути назрев­ших реформ. Поэтому со второй половины 70-х годов во всех социалистических стра­нах стал все более углубляться кризис экономических и политических структур.

Экономическое положение социалистических стран в 80-х годах становилось все бо­лее тяжелым. Эффективность функционирования народного хозяйства снижалась. Пя­тилетние планы, как правило, не выполнялись. Постепенно нарастала инфляция. Ста­новилось все более очевидным: сама экономическая система блокировала возможности ликвидировать глубокие диспропорции в экономике, провести необходимые структур­ные изменения.

Б.А. Шмелев. К сказанному Александром Дмитриевичем я бы добавил, что соци­ально-политическая обстановка во всех социалистических странах все более обостря­лась. Учащались забастовки, митинги, массовые демонстрации, в ходе которых выра­жался протест против ухудшения жизненных условий трудящихся, против админист­ративной системы управления. В обществе стали проявляться идейная дезориентация, неверие в провозглашенные, но не реализованные ценности социализма, в способ­ность социализма к обновлению. Все более настойчиво выдвигались требования экономических и политических реформ. Быстро падало доверие к правящим коммунис­тическим и рабочим партиям. Все это подтверждается материалами нашего II тома.

Движение за реформы в большинстве стран ЦВЕ значительно усилилось во второй половине 80-х годов под влиянием перестройки в Советском Союзе, радикально изме­нившей политический курс СССР. Однако начавшееся в СССР "обновление социализ­ма" после длительного периода застоя проходило медленно, с большим трудом, и это не могло не оказывать негативного влияния на ход реформ и в других странах.

Наряду с экономическими реформами в ряде стран (в Польше, Венгрии, Югосла­вии) предпринимались попытки преобразований политической системы, формирова­ния правового гражданского общества. Намечалось разграничение компетенции пар­тийных и государственных органов, укрепление самостоятельности и ответственности народных советов, повышение роли парламентов, установление независимости судеб­ных органов, совершенствование избирательной системы. Но все эти тенденции встречали отчаянное сопротивление бюрократических консервативных сил, а в ряде стран (в Румынии, ГДР, Албании) они полностью блокировались тоталитарными кла-ново-семейными режимами.

Г.Н. Севастьянов. Когда же, по-вашему, наступил "пик" кризиса?

АД. Некипелов. Вызревавший в течение длительного времени кризис к концу 80-х го­дов охватил все страны ЦВЕ. Он проявлялся в экономической, политической, идеологи­ческой и нравственной сферах. Политическое банкротство руководства правящих пар­тий, несостоятельность административно-командных методов управления и нежелание подавляющего большинства населения жить по-старому, в условиях тоталитарного ре­жима, - все это предопределило возникновение своеобразной революционной ситуации в странах ЦВЕ. Она складывалась и развивалась по-разному в разных странах. Но об­щим было стремление ликвидировать монопольную власть правящих коммунистических партий, установить подлинно демократическую форму правления и на основе широкой демократии обновить социально-экономическую и политическую жизнь общества.

Внутренний кризис сложившегося в ЦВЕ общественного строя был стимулирован и ускорен коренными изменениями в общей международной геополитической ситуа­ции, прежде всего на европейском континенте.

Революции в странах ЦВЕ в значительной (если не в решающей) степени были пре­допределены благоприятной внешнеполитической ситуацией. Они разворачивались почти одновременно - во второй половине 1989 г. Это объяснялось, во-первых, зрело­стью предпосылок и высокой степенью социальной напряженности во всех странах и, во-вторых, осознанием того, что Советский Союз не будет вмешиваться в дела стран ЦВЕ, не будет оказывать поддержку консервативным силам, пытавшимся воспрепят­ствовать демократическому процессу.

ИМ. Орлик. Детальный анализ, проведенный авторами нашего труда, приводит к выводу, что демократические революции в ЦВЕ стали крупнейшим событием второй половины XX в. Они имели своим результатом не только кардинальные внутренние из­менения в странах этого региона, но и далеко идущие последствия международно-поли­тического плана. Проявилось обратное воздействие внутренних трансформаций в стра­нах ЦВЕ на изменение геополитической ситуации. Именно демократические револю­ции предопределили новую расстановку сил в Европе, новую структуру экономических и политических отношений между великими державами. Наметилось завершение кон­фронтации между Востоком и Западом, между СССР и США. Стало реальным оконча­ние длительной изнуряющей "холодной войны". Но события последующего времени по­казали, насколько сложным и противоречивым оказался этот процесс.

Г.Н. Севастьянов. Давайте перейдем теперь к проблемам трансформаций в Цент­рально-Восточной Европе, чему посвящены две из четырех подготовленных Вами книг, т.е. первая и вторая части 3 тома. Чем объяснить, что одному десятилетию, 90-м годам, авторы уделяют такое большое внимание?

АД. Некипелов. Проблемы демократических трансформаций в странах ЦВЕ в по­следнем десятилетии XX в. привлекают все большее внимание и российских, и зарубежных исследователей. На первое место выдвигаются следующие проблемы: причи­ны, характер и движущие силы революций на рубеже 80-х-90-х годов; новая геополи­тическая ситуация в результате распада социалистической системы; политическая трансформация и общество; основные направления экономических преобразований; реструктуризация международных экономических отношений, в том числе с Россией; темпы и перспективы дальнейших трансформаций.

Соревнование двух социально-экономических систем, продолжавшееся несколько де­сятилетий, закончилось. Социализм как специфическая форма общественного устрой­ства полностью исчез с территории Европы. Период острого соперничества двух систем наложил заметный отпечаток и на его безусловного победителя - общество, основан­ное на демократической организации политической жизни и рыночной капиталистичес­кой экономике. Само появление на свет в XX в. "реального социализма" было результа­том глубокого внутреннего кризиса той модели капитализма, которая сформировалась к концу XIX столетия. Но факт остается фактом: сегодня уже очевидно, что вечный по­иск равновесия между стремлениями человеческой натуры к свободе и независимости, с одной стороны, и к социальной справедливости и солидарности, с другой, будет (по крайней мере в обозримом будущем) проходить в рамках такого социального устройст­ва, которое мы обычно называем современным капитализмом.

Исторический крах "мировой социалистической системы" не случаен. Его самые глубинные причины коренятся в том, что в рамках иерархически организованного об­щества оказалось невозможным сформировать ни политический, ни экономический механизмы, обеспечивающие органичное интегрирование многообразных интересов отдельных людей в интересы групп и общества в целом. Благородное намерение орга­низовать жизнь таким образом, чтобы "свободное развитие каждого было условием свободного развития всех", очень быстро трансформировалось в максиму о "примате общественных интересов", при том, что функция выявления содержания последних стала, по сути, принадлежать группе избранных. Именно отчуждение членов общест­ва от навязывавшихся им "общественных интересов" и привело, в конечном счете, к глубочайшему экономическому, социальному и нравственному кризису социалистиче­ского общественного устройства, определило основной вектор постсоциалистических преобразований.

Г.Н. Севастьянов. Какие, на ваш взгляд, основные направления изучения преобра­зований в странах ЦВЕ?

СП. Глинкина. Основное внимание в III томе исследователи трансформаций в стра­нах ЦВЕ сосредоточили на анализе следующих тем: политическая трансформация в странах Центральной и Восточной Европы: этапы, основные направления, проблемы; особенности стабилизационных программ в этих странах; ход либерализации хозяйст­венной деятельности; преобразования отношений собственности, формирование адек­ватных рыночной экономике субъектов; формирование рыночных институтов; новая роль государства в экономической жизни; различные подходы к структурным преоб­разованиям.

В течение 90-х годов ЦВЕ существенно изменила свой политический и идеологиче­ский облик. Рухнула система власти, господствовавшая более четырех десятилетий; правившие здесь коммунистические партии либо прекратили свое существование, ли­бо, в значительной степени преобразованные, отошли на третьестепенные позиции в политической жизни стран. Начался процесс формирования другого общественного строя, отказа от старых и признания новых общественных ценностей. Коренным об­разом изменилась и система внешнеполитических приоритетов.

Г.Н. Севастьянов. С начала трансформационных реформ прошло немногим более 10 лет - ничтожно малый для истории срок. Тем не менее, можно ли сегодня сделать хотя бы промежуточные выводы относительно успешности протекающих процессов?

А.Д. Некипелов. Вы указали на реальную проблему, с которой мы столкнулись. Од­нако трудно, не значит невозможно, к тому же мы и не стремились по прошествии столь короткого периода времени расставить все точки над "i". Едва ли это будет возможно и по прошествии десятилетий. Историки хорошо знают, что выводы исследо­вания напрямую зависят не только от обширности источниковедческой базы, на кото­рой работает ученый, но и от ценностных ориентации исследователя. А в демократи­ческом обществе это объективно предполагает наличие различных точек зрения на те или иные процессы.

Среди наиболее сложных для оценки вопросов — характер развернувшихся на рубе­же 80-90-х гг. событий в регионе ЦВЕ, к которым сразу был приклеен идеологичес­кий ярлык демократических, антитоталитарных революций. Его следовало верифи­цировать при помощи подлинно научного анализа различных сторон процесса истори­ческого развития, избегая привычных схем его линейной трактовки. Поэтому авторы сознательно предварили выводы и оценки детальным представлением реальных со­бытий. Это позволило показать как общую детерминированность обвала политичес­ких режимов в регионе, так и специфику преобразований в отдельных странах.

Что еще мы сделали, чтобы быть максимально беспристрастными? Показали нали­чие в обществах и научных кругах стран ЦВЕ дискуссий по целому ряду практически и теоретически важных вопросов. Среди них такие сложные проблемы, как оценка при­чин и движущих сил событий, развернувшихся в странах ЦВЕ на рубеже 80-90-х годов; вопрос о роли государства в формировании рыночной экономики; анализ внешнеполи­тического контекста, в котором развиваются страны ЦВЕ; дискуссия о критериях оцен­ки успешности проводимых в странах преобразований и многие другие.

Последний из названных вопросов, пожалуй, наиболее сложный. Отмечая наличие различных подходов к оценке процессов, протекающих в регионе ЦВЕ в 90-е годы, мы вышли за рамки получившего широкое распространение в России подхода, когда результаты трансформации сводятся исключительно к анализу зрелости институцио­нальной системы демократии и рынка. Мы считаем, что их следует оценивать и с точ­ки зрения иных критериев, описывающих условия и образ жизни людей, которые на "своей собственной шкуре" лучше любых теоретиков ощущают как успехи, так и про­счеты трансформации. Мы ставим вопрос о цене реформ и о том, что лишь комплекс­ное понимание модернизации, включающее прогресс во всех основных областях жиз­ни и деятельности людей, в том числе позитивные изменения в качестве жизни насе­ления как целого, представляет собой серьезную систему критериев, при помощи которой можно оценить успехи и потери постсоциалистических перемен.

Возвращаясь к вопросу о своевременности попытки теоретического обобщения первого десятилетия трансформационных реформ в странах ЦВЕ, не могу не сказать, что она предпринята Институтом, в котором работают ученые-страноведы, действи­тельно знающие в деталях предмет исследования - трансформационные процессы в конкретных странах. Они постоянно анализируют национальные источники, знают конкретных участников развернувшихся событий. Насколько успешно решается ими поставленная научная задача, в конечном итоге даст ответ читатель. Но у нас нет со­мнений, что проделанная работа будет полезной для широкого круга экономистов, ис­ториков, социологов, научных работников, преподавателей, студентов. Ведь хотя чис­ло монографических изданий, научных сборников и статей, посвященных проблемам трансформационных преобразований, постоянно растет, нельзя не признать, что ра­бот столь широкого охвата проблем в научной литературе не только нашей страны, но и за рубежом немного.

СП. Глинкина. Продолжая характеристику трансформационных проблем, поз­вольте сделать ряд пояснений о структуре третьего тома. Он логически распадается на две большие части. Первая посвящена общим проблемам системной трансформа­ции. Она представлена пятью разделами, в которых на основе анализа конкретной практики стран, многочисленных научных и публицистических западных и централь­но-восточноевропейских, а также российских изданий, материалов, полученных авто­рами в ходе научных командировок и личных встреч с участниками событий, осуще­ствлена попытка теоретического обобщения опыта первого десятилетия трансформа­ционных перемен 90-х годов XX века в странах ЦВЕ.

Здесь проанализированы причины, ход и движущие силы революционных событий осени 1989 г., проблемы формирования демократического правового государства и пар­ламентской демократии, политического плюрализма и многопартийной системы. По­дробно рассмотрены основные блоки трансформации экономической системы, вклю­чая социальную составляющую системных преобразований. Проанализированы внеш­неэкономические факторы и внешнеполитические условия развития стран ЦВЕ в последнее десятилетие XX века.

Второй раздел представлен исследованиями по странам. Структура этих глав не унифицирована, поскольку в каждом конкретном случае ее диктует логика событий и специфика страны. Читателю может броситься в глаза некоторая несоразмерность глав, которую мы допустили сознательно в тех случаях, когда речь идет о странах, анализ событий в которых в 90-е годы полностью или почти полностью отсутствует в российской научной литературе. Среди них, например, Албания, Босния и Герцегови­на, Македония.

Г.Н. Севастьянов. Выход в свет третьего тома, как мне представляется, это хоро­ший повод для разговора о том, с какими результатами страны ЦВЕ пришли к началу нового столетия. Прежде всего, хотелось бы понять, какие результаты достигнуты ими в формировании демократического политического устройства.

А.Д. Некипелов. Становление и развитие демократии в этих странах на протяжении 90-х годов было сложным и неравномерным процессом. Государства находились и на­ходятся на разных стадиях перехода к демократии. Между ними как существовали, так и существуют большие различия в уровне демократизации, стабильности демократи­ческой системы, консолидации демократии. Наиболее продвинутыми в этом направ­лении странами можно считать Венгрию, Польшу, Чехию и Словакию.

В государствах ЦВЕ утвердилась представительная демократия (парламентская си­стема), созданы основные механизмы и гарантии демократического правового госу­дарства. В результате демократических парламентских выборов произошла смена у власти различных политических сил. Наиболее активными субъектами политики яв­ляются не бюрократия и исполнительная власть, а политические партии.

В настоящее время во всех странах региона существуют такие атрибуты демократии, как демократические выборы, многопартийность, неправительственные общественные организации, относительно независимые средства массовой информации. Гарантирова­ны ответственность правительства перед парламентом, возможность смены прави­тельств, соблюдение гражданских прав и свобод, защита прав национальных мень­шинств.

Вместе с тем, процесс формирования правового государства прошел лишь первую стадию. Отсутствует сильное гражданское общество. Не сформировалась двух-трех-партийная политическая система. Существуют проблемы с общественным контролем над электронными средствами массовой информации, независимостью судей.

Партийная система в большинстве стран все еще находится в процессе становления и развития. Некоторые "старые" партии сходят с политической сцены, возникают новые партии, как правило, центристской ориентации. В последнее время тенденция к форми­рованию двухпартийной системы проявилась лишь в Венгрии. В этой стране на парла­ментских выборах в апреле 2002 г. за Венгерскую социалистическую партию и Союз мо­лодых демократов - Венгерскую гражданскую партию проголосовали 90% всех приняв­ших участие в выборах избирателей.

Наблюдаются существенные различия между странами в балансе ветвей власти, расстановке политических сил, структуре многопартийных систем. Различаются и структуры местного самоуправления.

Насколько устойчива демократия в государствах ЦВЕ? Проведенный авторами третьего тома анализ показал, что хотя ей еще далеко до западных эталонов, это уже достаточно "оперившаяся демократия". Становлению западной демократии содейст­вует и стремление стран ЦВЕ стать членами Европейского Союза (ЕС) и Северо-Атлантического договора (НАТО), что заставляет их следовать принятым в развитых государствах демократическим ценностям, нормам и процедурам

Г.Н. Севастьянов. Как известно, страны ЦВЕ с начала 90-х годов встали на путь смены общественного строя. Как за годы системных реформ изменился характер эко­номик наших бывших партнеров по "социалистическому содружеству"?

СП. Глинкина. Действительно, события конца 80-х - начала 90-х годов резко изме­нили вектор развития стран ЦВЕ и положили в них начало невиданному в истории пе­реходу от авторитаризма к парламентской демократии и правовому государству, от плановой экономики к рыночной.

За десять лет экономических реформ в странах ЦВЕ произошли кардинальные изме­нения. Уже на их старте административно-командная система управления, базировав­шаяся на централизованном планировании и материально-техническом снабжении, бы­ла демонтирована, ценообразование стало свободным, внешняя торговля либерализова­на, хозяйствующие субъекты получили право самостоятельно принимать решения, касающиеся всех аспектов своей деятельности. Затем страны приступили к другим сис­темным преобразованиям: реформированию отношений собственности; формирова­нию хозяйственных субъектов, ориентированных на максимизацию прибыли и способ­ных адекватно воспринимать рыночные сигналы; созданию свойственных современной экономике институтов, обеспечивающих эффективное функционирование рынков то­варов и услуг, труда, капитала и земли; к структурным реформам. В результате сегодня хозяйственная деятельность в странах ЦВЕ либерализована и экономика имеет откры­тый характер. Присутствие в ней государства резко сузилось, доминирующие позиции занял частный сектор. Доля негосударственных предприятий в производстве ВВП со­ставила в Венгрии и Чехии 80%, Албании и Словакии - 75%, Болгарии и Польше - 70%, Румынии и Хорватии - 60%, Македонии и Словении - 55%, Боснии и Герцеговине -35%. Созданы (хотя и не всегда эффективно функционируют) все основные институты рыночной экономики, заложен фундамент финансовых рынков.

С самого начала трансформации формирование рыночной среды в странах ЦВЕ шло в тесной увязке с рекомендациями международных финансовых организаций, в кредитах которых они нуждались. В дальнейшем, после провозглашения цели присое­динения к ЕС, ориентиром при изменениях хозяйственного законодательства стали стандарты, заложенные в основу аналогичного законодательства стран Евросоюза, и требования, предъявляемые им к нормативно-правовой базе стран-соискательниц. Это объясняет в целом высокую степень проработанности и рыночной ориентирован­ности хозяйственных систем большинства стран ЦВЕ. На их рынках установлены до­статочно четкие и прозрачные "правила игры", регулирующие поведение экономиче­ских агентов. Кроме правовой базы новых отношений собственности и защиты прав собственников (в том числе, иностранных), это относится к обеспечению свободы за­ключения экономических контрактов и созданию конкурентной среды (в том числе посредством антимонопольного контроля), формированию новых субъектов хозяйст­венной деятельности (коммерческих банков, товарных, фондовых и валютных бирж, инвестиционных фондов и т.д.), налаживанию эффективного контроля на кредитно-финансовом рынке, а также к некоторым структурным изменениям, например, к со­зданию благоприятных условий для развития и повышения конкурентоспособности малых предприятий за счет эффективных схем кредитования, предоставления налого­вых льгот и др.

Г.Н. Севастьянов. Все ли системные преобразования в странах ЦВЕ удалось осу­ществить одинаково легко? Какие из них столкнулись с особыми трудностями?

АД. Некипелов. Самой сложной оказалась область институциональных преобразо­ваний. Несмотря на проделанную странами ЦВЕ огромную работу по формированию правовых и нормативных основ функционирования рыночной хозяйственной системы было бы наивно ожидать, что за десять-двенадцать лет системной трансформации в них могли возникнуть институты, способные решать в полном объеме те же задачи, что и в развитых рыночных экономиках.

Так, скромны успехи даже самых наиболее продвинувшихся по пути рыночных ре­форм стран ЦВЕ в развитии фондовых и страховых рынков. Их сегодняшние масшта­бы здесь несравнимо меньше, эффективность ниже, а выполняемые функции и набор применяемых инструментов уже, чем на Западе. Многие проблемы формирующихся в Восточной Европе рынков ценных бумаг, преодоление которых выступает необходи­мым условием их интеграции в мировой рынок капитала, пока далеки от своего реше­ния. Это касается, прежде всего, обеспечения прозрачности рынков и защиты прав инвесторов. Недостаточно развита конкурентная среда. Хотя законы о защите конку­ренции во всех странах региона почти в точности приняли дефиниции и основополага­ющие принципы соответствующего законодательства ЕС, на практике барьеры на входе в рынок и выходе из него не сняты, а уровень монополизма значительно выше, чем в странах с развитой рыночной экономикой.

Наиболее слабым звеном остается институт банкротств, являющийся важным инст­рументом рыночной селекции в развитых экономиках. Он обеспечен во всех странах-кандидатах правовой базой, отвечающей нормам ЕС, однако на практике нигде до сих пор не был активно задействован (кроме неудачной попытки Венгрии в 1992-1993 гг.), особенно в отношении крупных предприятий. Из-за опасных экономических и соци­альных последствий массовых банкротств правительства стремятся не допускать их разорения. В практике борьбы с финансовой несостоятельностью многие страны ис­пользовали такие нерыночные методы, как предоставление отсрочек по выплате дол­гов, списание части из них, выделение новых кредитов и т.п. В результате и после де­сяти лет системной трансформации во многих странах ЦВЕ продолжают функциони­ровать неконкурентоспособные предприятия, не выполняющие свои обязательства перед поставщиками и кредиторами.

Г.Н. Севастьянов. Читателей нашего журнала интересует вопрос: сбылись ли ожи­дания стран ЦВЕ о "возвращении в Европу", дал ли крах социализма шанс для успеш­ного развития или обернулся источником новых проблем, ведущих к отставанию от Запада?

СП. Глинкина. Однозначный ответ на этот вопрос дать трудно, поскольку картина в регионе довольно пестрая. Если же рассматривать ЦВЕ в целом, то системные пре­образования пока не оправдали возлагавшихся на них надежд.

Во-первых, как это показано в III томе, преобразования не только не принесли ЦВЕ желаемого экономического прорыва, но и обернулись снижением ее доли в ми­ровом хозяйстве. Это связано с тем, что реакция экономики постсоциалистических стран на демонтаж административно-командной системы управления оказалась весь­ма болезненной, и все они в первые годы реформ оказались в глубоком кризисе. Его главными проявлениями стали стремительное нарастание инфляции и существенное падение объемов производства. Совокупный ВВП в странах ЦВЕ уменьшился за 1989-1993 гг. на 20%, сокращение промышленного производства оказалось еще вдвое большим. Большую роль в этом сыграло применение большинством стран на первом этапе ради снижения инфляции "шоковой терапии", то есть монетаристских схем по­давления спроса через ограничение денежной массы, установление высокой ставки рефинансирования и сокращение бюджетного дефицита.

Начавшееся с 1994 г. постепенное оживление экономики региона (тогда производи­мый в нем ВВП впервые за время рыночных реформ вырос почти на 4%) до сих пор не восполнило трансформационного спада, и сегодня страны ЦВЕ в целом по объему ВВП лишь приближаются к дореформенному уровню. Соответственно, не оправда­лись надежды на сокращение отставания региона от Западной Европы. По важней­шим макроэкономическим показателям, в частности, по объему ВВП на душу населе­ния, оно за годы реформ даже увеличилось и для его преодоления потребуется не од­но десятилетие.

Во-вторых, рыночная трансформация не принесла сколь-либо ощутимых успехов в структурной перестройке и модернизации технической базы производства. Исключе­нием стала лишь Венгрия, где эти задачи были в значительной степени решены за счет создания множества совместных и иностранных предприятий. Глубокого рефор­мирования базовых отраслей не провели даже идущие в авангарде трансформируемых стран Польша и Чехия.

Структурные реформы затруднены тем, что требуют крупных капиталовложений. Собственных средств для них у восточноевропейских стран нет. Прямые иностранные инвестиции, совокупный объем которых составил в них к концу 2000 г. 94 млрд. долл., идут в основном в три наиболее развитые страны - Польшу, Чехию и Венгрию (по их объему на душу населения место Польши в тройке лидеров занимает Словения), тогда как Юго-Восточная Европа считалась зоной высоких рисков и не привлекала иност­ранных инвесторов. Но и в перечисленных странах для успешного решения задач ре­структуризации экономики потребовались бы на порядок большие иностранные ин­вестиции.

В-третьих, рыночные реформы ухудшили социальную ситуацию. Для читателей журнала будут интересны следующие данные: жизненный уровень населения стран ЦВЕ существенно снизился. На этом фоне усилилось социальное неравенство. К на­чалу трансформации различия в уровнях доходов между 10% самых богатых и 10% са­мых бедных семей составляли 2.5-3 раза. Теперь даже в странах, проводивших наиболее продуманную политику реформ - Чехии, Словакии, Польше, Венгрии и Словении, -разрыв увеличился до 4.5-5.5 раз, а в Болгарии и Румынии - до 10 раз.

Во всех странах в результате рыночных реформ резко выросла безработица. Ее уровень по отношению к экономически активному населению, который в 1989 г. со­ставлял лишь 1.5-2%, в 2000 г. находился в диапазоне от 9% в Венгрии и Чехии до 18% в Словакии и Болгарии и 23-32% в бывших республиках СФРЮ (кроме Словении).

Г.Н. Севастьянов. Значит ли это, что реформы дорого обошлись всем постсоциа­листическим странам, а не только лишь России и другим бывшим республикам СССР?

А.Д. Некипелов. Да, конечно, нашим восточноевропейским соседям тоже пришлось заплатить за них высокую цену. И все же трансформационный спад был в странах ЦВЕ менее глубоким, чем в России, и социально-экономическая ситуация в большин­стве из них сегодня значительно лучше нашей. Особенно это касается экономически более развитых стран Центральной Европы, - Венгрии, Польши, Чехии, Словении и Словакии. В них была достаточно быстро восстановлена относительная финансовая стабильность и с 1992-1994 гг. начался экономический рост, а вслед за этим и повы­шение благосостояния населения (в Чехии, правда, эта тенденция была на время при­остановлена кризисом 1997 г.). Это позволило им к настоящему времени превзойти по объему ВВП дореформенный уровень. Значительно тяжелее ситуация в странах Юго-Восточной Европы - Албании, Болгарии, Македонии, Румынии и, в меньшей степени, Хорватии. Они, как и Россия, до недавнего времени не могли избавиться от рецессии, лишь изредка прерывавшейся краткими паузами. Дела в них сегодня обстоят хуже, чем к началу трансформации. Но все же и здесь положение не так плачевно, как наше. В 2000 г. объем ВВП составил в Румынии 75%, в Болгарии - 73%, тогда как в России, даже с учетом теневого сектора экономики, - лишь 60% от уровня 1989 г. Средняя за­работная плата в пересчете на доллары США сегодня в России существенно ниже, чем в любой из стран ЦВЕ, хотя к началу реформ положение было обратным.

Г.Н. Севастьянов. С чем же связаны такие различия между странами в результатах реформ?

СП. Глинкина. Частично это объясняется объективными причинами, связанными с исходными условиями системных преобразований - размерами экономик, общим уров­нем их развития, особенностями отраслевой структуры, глубиной сложившихся макро­экономических диспропорций, степенью реформированное™ хозяйственных систем и психологической подготовленности населения к смене общественного строя. В ЦВЕ эти условия были в целом благоприятнее, чем в России, а в Чехии, Венгрии и Польше спо­собствовали более успешному "вхождению в рынок", чем, например, в Румынии или Болгарии. Немаловажную роль сыграл также внешний фактор, в том числе масштабы поддержки реформ международными финансовыми организациями.

Однако авторы III тома пришли к выводу, что перечисленные факторы не были оп­ределяющими для хода системных преобразований и хозяйственной динамики. Реша­ющую роль сыграли степень понимания, качество постановки и воля к реализации властными структурами трансформационных задач, качество проводившейся государ­ственной экономической политики.

Наилучших результатов реформ достигли страны, более осторожно следовавшие в переходный период положениям неолиберальной теории. Пока в России царило пред­ставление, что "любое государственное вмешательство всегда вредит эффективному размещению ресурсов", они осознали пагубность ставки на всесилие "экономической свободы" и "рыночной самоорганизации", сохранили за государством в экономике ши­рокие функции и тем самым обеспечили управляемость процессом трансформации. Провозглашался либеральный курс, но конкретная экономическая политика была прагматичной и позволяла оперативно реагировать на симптомы зарождения тех или иных негативных тенденций.

Либерализация хозяйственной деятельности сопровождалась формированием адек­ватного рыночным экономическим системам правового поля и механизмов государст­венного администрирования. Благодаря своевременно начатой и последовательно проводившейся работе по созданию нормативно-правовой базы экономики, лидирую­щие в системной трансформации страны смогли в максимально короткие сроки за­полнить образовавшийся после демонтажа административно-командной системы "ин­ституциональный вакуум", создать благоприятные условия для хозяйственной дея­тельности и относительно надежную систему ее защиты. Это помогло им избежать бед, "свалившихся" на экономику России и других затянувших с институциональными реформами стран - разрастания неформальных и вредных, по сути, правил ведения экономической деятельности, глубокой криминализации хозяйственной сферы, широ­комасштабной коррупции.

Особенно важно то, что ни в одной из стран ЦВЕ не была допущена та степень бес­контрольности государственных активов, которая стала в России основой "теневой" перекачки государственных средств в частные руки. Для повышения эффективности управления государственной собственностью страны стремились, хотя и с разной сте­пенью последовательности, коммерциализировать государственные предприятия, предоставив им широкую свободу принятия текущих хозяйственных решений при вве­дении жестких бюджетных ограничений и контроля со стороны государства.

Г.Н. Севастьянов. Распад Советского Союза и крах мировой социалистической си­стемы означал для постсоциалистических стран необходимость поиска нового центра экономического и политического притяжения. Им стал ЕС. Какова роль ЕС в прово­димых странами трансформационных реформах и каковы перспективы вхождения стран ЦВЕ в ЕС на правах полного членства?

АД. Некипелов. Совокупность процессов, определяющих условия развития стран ЦВЕ в 90-е годы XX столетия предопределила чрезвычайную важность для них раз­вития сотрудничества с Евросоюзом. Провозглашенная в начале трансформации цель "Возвращения в Европу" на практике означает для этих государств необходимость в ближайшей перспективе присоединиться к ЕС на условиях полноправного членства. Европейский Союз стал для стран ЦВЕ целью, основным донором и одновременно арбитром успешности проводимых преобразований.

Анализ показывает, что со второй половины 90-х годов страны выстраивали свою политику в соответствии с требованиями Европейского Союза к странам кандидатам на вступление, получившим отражения в т.н. копенгагенских критериях. Таким обра­зом, членство в ЕС должно означать признание европейским сообществом того фак­та, что "постсоциалистическая, специфика" максимально преодолена той или иной страной.

И.И. Орлик. Ситуация в ЦВЕ в 90-е годы складывалась и в зависимости от процесса расширения НАТО на Восток. Вступление Польши, Венгрии и Чехии в эту военно-по­литическую организацию - а в очереди на вступление стоят и другие страны ЦВЕ — изменяет международную обстановку на европейском континенте, влияет существен­ным образом на сложившееся послевоенное устройство Европы, на отношения стран ЦВЕ с Россией.

СП. Глинкина. Хочу обратить внимание на следующие обстоятельства. Перегово­ры Европейской комиссии с новой группой претендентов на вступление в Евросоюз завершаются. Из 10 восточноевропейских стран, участвующих в настоящее время в переговорном процессе, 8 соискателей - Венгрия, Польша, Чехия, Словакия, Слове­ния и страны Балтии имеют шансы стать членами общеевропейского дома уже в 2004 г. Позднее - во второй волне "расширения на Восток" - присоединиться к ЕС смогут также Болгария и Румыния. При этом следует отметить, что процесс приема в члены ЕС не лишен политических соображений, а следовательно, решения Евросоюза порой носят не совсем объективный характер.

Проведенный анализ убеждает нас в том, что членство в ЕС не означает автоматиче­ского решения комплекса проблем, которыми обременены каждая из стран-кандида­тов. Возможности же ЕС оказывать помощь в их решении сужаются ввиду масштабов планируемого расширения, разногласий между действующими членами интеграцион­ной группировки по этому вопросу, ограниченными абсорбционными возможностями стран ЦВЕ.

Парадоксальным образом расширение ЕС на восток может обернуться началом сложного переходного периода для самого Евросоюза. Ведь нельзя не учитывать того факта, что речь идет о принципиально новом варианте присоединения стран к ЕС по сравнению со всеми ранее происходившими. Страны ЦВЕ обладают специфическими чертами, которые оказывают принципиальное воздействие, как на характер, так и на последствия расширения ЕС. Этот факт, как нам представляется, не в полной мере учитывался Европейским Союзом, когда в официальных документах Комиссии "По­вестка дня 2000 г." расширение европейской интеграции за счет стран ЦВЕ рассмат­ривалось как "еще одно присоединение группы стран к ЕС". Впервые в истории рас­ширения ЕС происходит присоединение стран, которые ранее не развивались на осно­ве западноевропейской социально-экономической модели и не принадлежали к западноевропейской системе безопасности.

И.И. Орлик. Есть смысл в связи с этим вспомнить историю Европы середины XX в. В результате расширения ЕС Европа переходит от прежнего "потсдамского" к новому "амстердамскому" системоустройству, что порождает целый ряд сложных проблем международного характера. Грядущее расширение общеевропейского дома всколых­нуло и целый ряд болезненных тем из послевоенной истории Центральной Европы -политически вроде бы урегулированных и закрытых, но все еще остающихся "незале­ченными ранами прошлого" в человеческих сердцах и памяти. К числу таких тем от­носятся, например, так называемые "декреты Бенеша", на основании которых из Че­хословакии в 1945-1947 гг. было выселено по обвинению в сотрудничестве с нациста­ми более 2 млн. этнических немцев и примерно 70 тыс. венгров, а их имущество -конфисковано и передано гражданам Чехословакии, заселившим приграничные обла­сти страны. Декреты Бенеша были одобрены "большой тройкой" (Сталин, Трумэн, Черчилль) на Потсдамской конференции летом 1945 г. и стали, таким образом, со­ставной частью договоренностей стран-победительниц о послевоенном урегулирова­нии в Европе.

СП. Глинкина. С началом переговоров о вступлении Чехии и Словакии в ЕС дав­няя дискуссия о "бенешевских декретах" обрела второе дыхание: старые националь­ные обиды припомнились с новой силой и нашлось немало политиков, пожелавших на раздувании этих обид нагреть руки. Так, в Германии в преддверии выборов стала ак­тивно разыгрывать "судетскую карту" оппозиционная социал-демократам партия ХДС/ХСС, для которой члены Союза изгнанных выступают традиционной и весомой частью электората. В Австрии среди политических партий, выступающих за отмену "декретов Бенеша", особой "принципиальностью" отличилась входящая в состав пра­вительственной коалиции Партия свободы, потребовавшая увязать вопрос об удовлетворении имущественных претензий судетских немцев с вопросом принятия Чехии в ЕС. Проблемы послевоенной истории активно задействовал в предвыборной борьбе и бывший премьер-министр Венгрии В. Орбан: выступив в роли "отца нации", помняще­го обо всех обидах, нанесенных родине, премьер возвел защиту венгров, выселенных из послевоенной Чехословакии, в ранг "национальных интересов" и потребовал на за­седании Европарламента в Страсбурге аннулирования "декретов Бенеша" в качестве обязательного условия для вступления Чехии и Словакии в Евросоюз. Тему судетских немцев активно обыгрывают в предвыборной борьбе и политики по ту сторону "бар­рикад" - в Чехии, например, В. Клаус, лидер оппозиционной Гражданской демократи­ческой партии, а в Словакии - В. Мечиар, вновь вышедший из политической тени для участия в осенних выборах. И для Мечиара демарш Орбана по поводу "декретов Бене­ша" оказался весьма кстати, чтобы дискредитировать своих политических оппонен­тов, обвинив их в готовности уступить давлению Евросоюза и удовлетворить имуще­ственные притязания выселенных из Словакии венгров.

Нельзя не видеть, что всплеск национального популизма, охвативший территорию от Баварии до Дуная, опасно дестабилизирует межгосударственные отношения в цен­тре Европы. Скандал, разрастающийся в центре Европы, заставляет вмешаться в дис­куссию о "декретах Бенеша" новые силы. Свою позицию по этому вопросу недавно обнародовали страны-участницы Потсдамской конференции: в течение апреля о не­допустимости пересмотра итогов второй мировой войны и решений Потсдамской кон­ференции высказались Великобритания (Э. Блэр во время своего визита в Прагу), Россия (В.В. Путин на встрече с М. Земаном в Москве) и США (заместитель государ­ственного секретаря США М. Гроссман).

В послевоенной истории Центральной Европы остается еще немало резервов для "любителей" националистической и популистской риторики. Ведь проблема судетских немцев - всего лишь часть послевоенного "айсберга": декреты, предусматривающие те или иные репрессивные меры в отношении немецких меньшинств, были приняты после войны во многих странах - Дании, Норвегии, Польше, Югославии, Советском Союзе. Национализм, паразитирующий на проблемах европейской истории 40-х годов, стано­вится серьезной угрозой для единства и стабильности объединенной и объединяющейся Европы.

Дискуссии о последствиях невиданного в истории ЕС расширения не утихают на За­паде вот уже многие годы. Станет ли оно шансом для успешного развития или обер­нется источником многочисленных проблем, которые, в конечном счете, приведут сначала к значительной трансформации, а затем и ослаблению Евросоюза? Сможет ли ЕС абсорбировать страны, уровень развития которых существенно отстает от средних по ЕС показателей? Не приведет ли прием новых членов к нарастанию проти­воречий между вновь принятыми и отвергнутыми? Однозначные ответы на эти во­просы сегодня дать невозможно.

Как известно, грядущее включение в общеевропейскую семью еще 75 млн. человек из Восточной Европы особого восторга у граждан Евросоюза не вызывает. По дан­ным "Евробарометра", вступление в ЕС новых членов приветствуют лишь 43% насе­ления Евросоюза, а в таких странах, как Германия и Франция, число сторонников рас­ширения общеевропейского дома не достигает и 30%.

Среди стран Восточной Европы, участвующих в переговорах с ЕС, наибольший "евроэнтузиазм", характерен для жителей стран-кандидатов "второго эшелона" - Бол­гарии и Румынии: сторонниками вступления в Евросоюз выступает здесь от 70% до 80% населения. Что же касается претендентов на участие в первой волне расшире­ния ЕС, то эти страны демонстрируют куда более сдержанное отношение к грядуще­му приобщению к единой Европе. Массовый "евроэнтузиазм" середины 90-х годов, когда за интеграцию выступало до 80% населения этих стран, уже спал, а дальнейшая эволюция настроений общественности оказалась неоднозначной.

Оптимистичнее других настроена по отношению к вступлению в ЕС обществен­ность Венгрии: социологические опросы последних нескольких лет свидетельствуют об устойчиво высокой доле среди венгерских граждан "еврооптимистов" (от 60% до 70% населения) и низком проценте "евроскептиков" (от 7% до 15%). В Польше, где в 1996 г. за вступление страны в ЕС высказывалось 80% населения и 7% - против, к концу 2001 г. евроинтеграцию поддерживали только 51% граждан.

В рядах "евроскептиков" сегодня числятся влиятельные политические партии: в Польше - политические партии христианско-национального направления, в Чехии -демократическая гражданская партия, возглавляемая "отцом" чешских рыночных ре­форм В. Клаусом. Главными оппонентами евроинтеграции в Польше выступают крес­тьянство и более трети населения страны, проживающей в сельской местности. Во многих странах социологические обследования последнего периода отмечают спад "евроэнтузиазма" среди руководящих кадров, интеллигенции, частных предпринимате­лей. В ряде стран рост антиинтеграционных настроений отмечается и среди молодежи.

АД. Некипелов. Если кратко обозначить итог развития этих тенденций, то на сего­дняшний день, таким образом, ни в одном из государств Восточной Европы не удалось достигнуть полного общественного консенсуса по вопросу евроинтеграции. Более то­го, в целом ряде стран, как свидетельствует мониторинг общественного мнения, пози­ции общественности и политического руководства в вопросе о целесообразности при­соединения к ЕС все более и более расходятся. Но все это проблемы, которые выхо­дят за хронологические рамки нашего опубликованного исследования.

Г.Н. Севастьянов. Уважаемые коллеги! Ваши содержательные ответы станут до­полнительными ориентирами для читателей в их стремлении понять сущность процес­сов в послевоенной истории стран ЦВЕ. Благодарю Вас за интервью и надеюсь на дальнейшее плодотворное сотрудничество Вашего института с журналом "Новая и новейшая история".

Центрально-Восточная Европа во второй половине XX века. Интервью главного ре­дактора издания, вице-президента РАН, директора ИМЭПИ РАН академика А.Д. Некипелова (при участии ответственных редакторов: I тома - д.и.н. И.И. Орлика, II тома — д.и.н. Б.А. Шмелева, III тома - д.э.н. СП. Глинкиной) главному редактору журнала "Новая и новейшая история" академику Г.Н. Севостьянову // Новая и новейшая история. 2003. № 1. С. 3–17.