UA-11904844-8

Глинкина С. П., Орлик И. И. Россия и Центрально-Восточная Европа на рубеже XX-XXI веков // Новая и новейшая история. 2006. № 4. С. 3–26.

С.П. ГЛИНКИНА, И.И. ОРЛИК
РОССИЯ И ЦЕНТРАЛЬНО-ВОСТОЧНАЯ ЕВРОПА НА РУБЕЖЕ XX-XXI веков

Глинкина Светлана Павловнадоктор экономических наук, профессор, заместитель директора Ин­ститута экономики РАН.
Орлик Игорь Иванович
— доктор исторических наук, профессор, главный научный сотрудник Инсти­тута экономики РАН.

В течение ряда лет в России и других постсоциалистических странах Центрально-Во­сточной Европы (ЦВЕ) и Содружества Независимых Государств (СНГ) заметно возрос интерес к анализу хода и результатов трансформационных реформ, начатых в конце прошлого века. Признана целесообразность сравнительного анализа трансформацион­ных процессов, что позволяет учесть позитивные и негативные элементы практически однородных преобразований в странах, которые в недавнем прошлом придерживались одинаковых методов управления в экономике, социальной сфере и в международной по­литике.

Сравнительный анализ экономических и политических преобразований в России и других постсоциалистических странах ЦВЕ и СНГ позволяет раскрыть не только их об­щие черты и страновые особенности, но и определить перспективные направления внутреннего развития этих государств, их место в мировой экономике и политике, по­тенциальные возможности и перспективы их перехода от застойного состояния отноше­ний в 90-е годы к взаимовыгодному сотрудничеству. Научному анализу этих процессов посвящен исследовательский проект "Россия и Центрально-Восточная Европа: транс­формации в конце XX - начале XXI века", который подготовлен в Институте междуна­родных экономических и политических исследований (ныне преобразованном в Отделе­ние международных экономических и политических исследований Института экономи­ки РАН) при поддержке Российского гуманитарного научного фонда1.

Вопрос об оценке результатов трансформационных реформ во всех постсоциалисти­ческих странах, а не только в России является остро дискуссионным, что нашло отраже­ние и в материалах проекта. Разброс мнений огромен: от признания детерминированно­сти результатов и объявления всего случившегося закономерным до крайне критиче­ских оценок.

Анализ изменений в системе управления экономикой России позволяет сделать вы­вод, что от командной, централизованно планируемой экономики за годы реформ уйти удалось, но новая экономическая система пока еще серьезно отличается от цивилизо­ванной рыночной экономики.

Значительное место в исследовании посвящено анализу трансформации в странах Центрально-Восточной Европы, которые так же, как и Россия, на пути реформ столк­нулись со значительными трудностями, хотя в целом прошли их более успешно.

Ряд материалов проекта посвящен социально-политической трансформации в стра­нах СНГ, включая Россию, и ЦВЕ, становлению институтов демократической системы,

-------------------------

1 Грант № 02-0200034А. Руководитель проекта д.э.н., проф. СП. Глинкина.

3

изменениям в структуре общества. Оценки результатов преобразований и в этой сфере являются дискуссионными. Очевидно, что страны ЦВЕ добились больших успехов на пути становления демократии и гражданского общества, формирования правового госу­дарства, чем Россия. Сказались иные исторические традиции и менталитет общества, более подготовленный уровень национальных элит, ощутимо обновленных в период ре­форм, более развитой гражданственный настрой населения, а также национальный кон­сенсус относительно ориентации на европейские стандарты общественной жизни, от­крытость иностранному капиталу и т.д.

Изменения постсоциалистического общества происходят не в "безвоздушном" про­странстве, а в условиях глубочайших, подчас весьма драматических, геополитических сдвигов. И они, эти потрясения, существенным образом влияют на трансформации. Без преувеличения можно сказать, что многие геополитические процессы (распад Совет­ского Союза, кризис международной и европейской системы безопасности, новые реци­дивы "холодной войны" и пр.) предопределяли и во многом определяют сегодня направ­ления и качество реформ в бывших социалистических странах.

В материалах исследовательского проекта освещены теоретические вопросы разра­ботки стратегии трансформационных реформ, практика реформирования постсоциали­стических обществ, региональные и международные аспекты взаимодействия, а также двусторонние отношения России со странами ЦВЕ.


ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ ТРАНСФОРМАЦИОННЫХ РЕФОРМ2

На рубеже двух столетий в жизни постсоциалистических стран произошли карди­нальные изменения. Важные шаги сделаны в переходе от авторитарной системы поли­тического устройства к демократической. Были демонтированы механизмы директив­ного управления экономикой и проведена значительная либерализация хозяйственной деятельности; сложились основные институты рыночной экономики (частная собствен­ность, базовая инфраструктура товарных и факторных рынков). Казалось, что с окон­чанием "холодной войны" исчезла угроза вовлечения стран в глобальный конфликт, по­явилась реальная возможность концентрации ресурсов на решении насущных проблем внутреннего развития.

Вместе с тем истекшие два десятилетия стали источником драматических вызовов. Процесс социально-экономической трансформации сопровождался распадом Советско­го Союза и появлением дезинтеграционных тенденций на территории России, глубоким падением и примитивизацией производства, накоплением серьезнейших социальных проблем. Значительная часть российского населения оказалась за чертой бедности. По­дорваны гарантии на труд и жилье, бесплатное образование и медицинское обслужива­ние. Небывало возрос уровень преступности и детской беспризорности, резко сократи­лась продолжительность жизни. На фоне общего падения жизненного уровня произо­шло глубокое расслоение российского общества по величине доходов.

Переход к рыночной экономике оказался значительно более сложным, чем это пер­воначально предполагалось. Все без исключения государства в первые несколько лет преобразований столкнулись с масштабным спадом экономической активности, деста­билизацией финансового положения, резким обострением социальных проблем. Все­общность этих процессов на постсоциалистическом пространстве дала основание иссле­дователям (а затем и политикам) говорить о трансформационном кризисе как неотъем­лемом спутнике системных изменений.

Однако твердых представлений о том, что нужно делать в первую очередь, вторую, третью и т.д., увы, не было. Не было единой продуманной концепции планомерного движения к какой-то определенной цели. Наивность представлений о преобразованиях, господствовавших в начальный период (в середине 80-х - начале 90-х годов), особенно очевидной становится сейчас.

------------------

2 В подготовке этого раздела проекта участвовали академик РАН А.Д. Некипелов, члены-корреспонденты РАН Р.С. Гринберг и К.И. Микульский, д.э.н., проф. С.Н. Сильвестров.

4

Сначала казалось, что достаточно обеспечить более правильное распределение ре­сурсов в сторону наукоемких производств, чтобы перевести экономику в режим интен­сивного роста, приблизить ее к новой цивилизационной фазе. Думалось, что задачу эту вполне можно решить в рамках социалистической собственности. На повестку дня вы­двинулась "стратегия ускорения". На ее реализацию были потрачены первые два года перестройки. Однако вскоре стало ясно, что, хотя задача поставлена верно, в рамках со­циалистической системы она не решается. Лозунг ускорения постепенно отошел на вто­рой план. Не потому, что научно-технический прогресс был не нужен, а потому, что до­биться его в рамках существовавших тогда условий оказалось невозможно.

Затем с огромным трудом стала пробиваться идея перехода к рынку. Вначале гово­рили только о "товарно-денежных отношениях", слова "рынок" боялись, причем не из-за запретов сверху, а так уж работал наш "внутренний цензор". Слово "рынок" начали употреблять сначала применительно к сотрудничеству стран СЭВ. Термин "рынок" к области международных отношений применяли и раньше, но лишь теперь стали вкла­дывать в этот термин адекватное содержание. Таким образом, можно сказать, что "идея рынка" прорисовалась в процессе преобразования рынка стран СЭВ. То, что эта идея всего лишь "прорисовалась", доказывало господствовавшее мнение, что можно обой­тись только рынком товаров, а рынки факторов производства вовсе не обязательны. Комплексного видения не было долгое время. Мышление в отношении тех или иных действий носило весьма фрагментарный характер. Делались какие-то частичные, раз­розненные шаги, последствия которых во всей их совокупности в полной мере не осо­знавались. Естественно, что результаты иногда полностью или частично не соответ­ствовали возлагаемым на эти действия надеждам.

В России при становлении рыночных отношений возобладал прямо-таки анархист­ский подход: если производитель должен быть раскрепощен, то пусть каждый делает то, что хочет, а рынок сам все отрегулирует. Тезис этот очень опасный, что наглядно и подтвердил наш опыт: до настоящего рынка нам и сегодня очень далеко.

На первых порах главной задачей либерализации хозяйственной деятельности пола­гали обеспечение мер по регулированию совокупного спроса. Правда, позиции ученых несколько разошлись. Часть ученых (которые, кстати сказать, в значительной мере определяли характер экономической политики в то время) считала, что ограничить со­вокупный спрос следует методами монетарной и фискальной политики. По их мнению, это позволит стабилизировать экономическую ситуацию и создать на основе естествен­ного действия рыночных механизмов условия для экономического роста. Другие иссле­дователи полагали необходимым стимулировать совокупный спрос для преодоления спада производства, возникшего в результате "шока", с которым столкнулась экономи­ка в начале реформ. (Как известно, в результате "шокотерапии" появилось значитель­ное количество свободных мощностей, что вело не к росту, а к дальнейшему спаду эко­номики.) Эти ученые приветствовали кейнсианские методы регулирования экономики.

Монетаристы считали, что, раз всплеск цен при переходе к новой либеральной эко­номической системе неизбежен, нужно стабилизировать финансовую ситуацию в самом начале, реализуя очень жесткую монетарную и фискальную политику, - т.е. дать ценам вырасти, а ассигнования на развитие промышленности заморозить. Производство и жизненный уровень людей сократятся, но одновременно резко снизится и давление на рынок, что даст ему возможности для реорганизации. Через некоторое время начнется нормальный здоровый рост на рыночной основе, и тогда все восстановится.

Другие экономисты, особенно когда произошел резкий скачок цен, а падение жиз­ненного уровня приняло драматические формы, отмежевались от взглядов монетари­стов на решение проблемы. Они подчеркивали, что отечественная экономика прибли­жается к коллапсу: многие предприятия, лишенные государственного финансирования, либо остановились, либо стали работать на склад (поскольку их продукцию из-за высо­ких цен никто не мог купить), распространились неплатежи, возникли бартерные и прочие нерыночные формы обмена; они считали, что проблема упирается в недостаточное количество наличных денег; говорили: если мы увеличим количество денег, то продук­ция предприятий, которая сейчас не находит сбыта, начнет продаваться, люди начнут получать зарплату, восстановится относительная гармония между спросом и предло­жением.

5

Анализ всех этих проблем показал, что многие беды были связаны с тем, что с само­го начала недостаточно внимания было уделено институциональному строительству, т.е. созданию институтов рыночной экономики, в рамках которых она могла бы эффек­тивно реализовываться. Например, права собственности сводились иногда к экзотиче­ским и примитивным формам приватизации. Однако за последние годы наметились очень важные изменения. В среднесрочной программе, которой руководствуется ны­нешнее российское правительство, серьезный упор сделан именно на структурные ре­формы, на необходимость институциональных преобразований. Такой подход обеспе­чивает формирование единой экономической политики, подчеркивает академик А.Д. Некипелов.

Как бы то ни было, сдвиг в понимании, как и какими методами, какими темпами должно реформироваться общество, произошел. Надо надеяться, что в ходе практиче­ской деятельности проблемы управляемости социальными и экономическими процесса­ми будут находить адекватные решения. Хотелось бы, чтобы на этом пути было мень­ше издержек.

Распад вместе с Советским Союзом единого общесоюзного народно-хозяйственного комплекса породил для всех государств - наследников СССР немалые экономические трудности. Можно ли было их смягчить или вообще избежать? Этот вопрос стал пред­метом споров и альтернативных решений. Пока, к сожалению, говорить приходится не об альтернативных вариантах политики в сфере развития экономического взаимодей­ствия на постсоветском пространстве (соответствующие решения имеются, но не под­крепляются твердой политической волей претворить их в жизнь), а в лучшем случае о наиболее вероятной направленности стихийно протекающих процессов.

Более чем 10-летний опыт сосуществования на месте бывшего СССР новых незави­симых государств - достаточно длительный срок, чтобы попытаться выявить более или менее устойчивые закономерности в их взаимодействии.

По истечении более 10 лет автономного существования каждой из республик бывше­го СССР никто уже не спорит о содержании намерений их элит в связи с получением го­сударственной независимости. В сущности, речь тогда шла об очередной попытке мо­дернизации по западному, точнее, западноевропейскому образцу. В этом смысле ново­испеченные постсоветские государства почти ничем не отличались от стран ЦВЕ. И там, и здесь хотели одного и того же, а именно - плюралистической демократии, граж­данского общества, социального рыночного хозяйства и, наконец, открытой экономики и равноправного участия в международных экономических отношениях с целью повы­шения конкурентоспособности отечественной продукции и расширения доли высоко­технологичных, наукоемких изделий в национальном производстве и экспорте.

Практически в каждой стране СНГ с большей или меньшей силой действует тенден­ция демодернизации и даже архаизации общественной жизни, а в некоторых республи­ках чуть ли не в буквальном смысле слова имеет место "трагический транзит в Средне­вековье" (С. Коэн). Во-первых, вместо плюралистической демократии в большинстве новых независимых государств сформировались жестко авторитарные политические системы, а в остальных - хрупко дефективные демократии. Во-вторых, вместо граждан­ского общества повсюду имеет место атомизация социума, утрата людьми интереса к самоорганизации, возрождение патерналистской традиции упования на "мудрое" руко­водство. В-третьих, вместо социальной рыночной экономики почти в каждом из новых государств доминирует что-то похожее на кланово-периферийный капитализм с ярко выраженной тенденцией примитивизации производства и деинтеллектуализации труда. И наконец, в-четвертых, вместо новой интеграционной группировки на территории бывшего СССР возникло явно дезинтегрированное пространство.

6

В теоретическом плане качество текущего состояния постсоветского экономическо­го пространства целесообразно рассматривать, используя достаточно надежную кон­цептуальную базу и, в частности, понятия "негативной" и "позитивной" интеграции, вве­денные в свое время выдающимся исследователем интеграционной проблематики Дж. Линдером. Термин "негативная интеграция" означает, как известно, процесс устра­нения дискриминации в отношениях между хозяйствующими субъектами стран - членов соответствующей интеграционной группировки. Речь, попросту говоря, идет о взаим­ном устранении барьеров на пути движения товаров, услуг и производственных факто­ров. Под "позитивной" интеграцией понимаются разработка и проведение согласован­ной экономической политики, направленной на достижение основных экономических целей и благосостояния стран-участниц. И, как показывает опыт развития Европейско­го Союза, стабильные интеграционные эффекты наступают тогда, когда оба вида инте­грации гармонично дополняют друг друга. Без систематической координации нацио­нальных экономических политик и постоянного совершенствования институционально­го и правового механизмов межстранового взаимодействия одни лишь рыночные силы, как бы они ни были мощны сами по себе, не в состоянии обеспечить эффективное функционирование потенциальной интеграционной группировки.

В теперешнем российском политическом истэблишменте, судя по всему, распростра­нено представление, в соответствии с которым у России была некая единая интеграци­онная концепция по отношению к странам СНГ, а само Содружество являлось приори­тетным направлением ее внешней политики. Сегодня стало окончательно ясно, что и концепция оказалась нереалистичной, и внешняя политика терпит ряд серьезных пора­жений именно на этом главном направлении. Отсюда делается вывод, что, раз Россия сейчас ослаблена и не в состоянии экономически поддерживать всеобщую интеграцию, ей надо изменить концепцию и начать применять в реальной политике последователь­ный строго дифференцированный подход к странам СНГ. С теми, "кто ведет себя хоро­шо", надо практиковать всякого рода взаимные торговые преференции, кооперацию в различных проектах, взаимовыгодные схемы расчетов за энергоносители и т.п. Короче говоря, Россия должна иметь преференциальные отношения только с союзниками, и все вместе они должны будто бы составить интеграционное ядро СНГ. Фактически речь идет о странах, подтверждающих свое участие в Договоре о коллективной безопасности (Россия, Белоруссия, Казахстан, Киргизия и Таджикистан).

В отношении других членов СНГ предлагается принципиально иной подход. Раз они недостаточно лояльны к России и их руководство открыто демонстрирует прозападную или протюркскую ориентацию, то отношения с ними должны быть предельно прагма­тичны и конкретны. Здесь не должно быть никаких сантиментов и никакой благотвори­тельности. Что здесь неверного? У России никогда не было вразумительной интеграци­онной концепции по отношению к бывшим советским республикам. В декларациях про­должает считаться идеальной модель интеграции а ля Европейский Союз. И в подписанных за последние 10 лет различных интеграционных соглашениях идеологиче­ская приверженность такой модели отчетливо просматривается. Но завышенные ожи­дания всегда ведут к глубоким разочарованиям.

Неудачный опыт попыток быстрой реализации на постсоветском пространстве за­падноевропейской модели интеграции должен, наконец, отучить от постановки заведо­мо нереальных задач.

Страны, расположенные на постсоциалистическом пространстве, очень различаются между собой по направлению, темпам, формам постсоциалистического реформирова­ния, степени приверженности принципам демократизации политического строя, рыноч­ной экономики и частной собственности (или степени их отторжения) и по результатам реформирования (модернизации экономики, продвижению к гражданскому обществу, созданию правового государства, качеству старо-новой элиты, динамике жизненного уровня и т.д.). Даже применительно к России нельзя говорить о полной однородности модели социальных, политических и экономических отношений в масштабе всей стра­ны, учитывая существенные различия по отдельным регионам.

7

Несмотря на значительное своеобразие различных стран ЦВЕ, можно констатиро­вать, что хотя они и столкнулись с большими экономическими и социальными трудно­стями переходного периода, в целом они осуществили постсоциалистическую транс­формацию с меньшим ущербом и с большими положительными результатами, чем быв­шие республики СССР.

В итоге определились основные черты общественного экономического строя. Это специфическая модель постсоциалистического капитализма, в которой присутствуют некоторые принципиальные характеристики капитализма вообще (прежде всего част­ная собственность и контуры рыночной экономики) и отсутствуют те характеристики современного капитализма, которые обусловлены достигнутой степенью его социали­зации и демократизации. Этих черт практически нет, как нет и достаточно сильных тен­денций к их формированию.

Кризис постсоветской асоциальной общественной системы проявился на простран­стве СНГ раньше, чем можно было ожидать. И сколько бы ни говорили политики и политтехнологи, что выступления - будь то в Грузии, будь то в Украине - это всего лишь события, спровоцированные внешними силами, желающими ослабить Россию, или вла­столюбцами, организующими перевороты, экономическими кланами, чувствующими себя ущемленными, и т.п., все же суть этих событий заключается в активном протесте большинства или, по крайней мере, не менее половины населения против сложившейся асоциальной системы, против олигархическо-бюрократической верхушки, паразити­рующей на этой системе. Этим протестом воспользовались западные державы в своих геополитических интересах, стремясь к экспансии капитала, контролю над природными ресурсами, распространению привычных для них представлений о свободе, демократии, гуманитарных ценностях, представлений, слабо совместимых как с социализмом, так и с нынешним постсоциалистическим строем.

Анализ по сути однотипного, хотя и имеющего значительную национальную специ­фику опыта трансформационных процессов, необходим для разработки и проведения в жизнь более успешной политики перехода к современному обществу, развитому в эко­номическом, политическом и гуманитарном отношении, отмечает К.И. Микульский. Речь, по сути дела, должна идти о новом переходном периоде, в ходе которого должна быть осуществлена переделка сложившейся в последние годы асоциальной постсоциа­листической системы в общественную систему, реализующую возможности современ­ного экономического и социального прогресса и базирующуюся на общечеловеческих гуманитарных ценностях. При этом никакая страновая "самобытность", никакие "цен­ности прошлого" не должны препятствовать движению по этому пути.

Выяснение современных реалий и перспектив развития сталкивается со значитель­ными трудностями. Несовершенна научная методология, велико влияние политических пристрастий и противоречивых интересов различных слоев элиты, влияние ностальги­ческих настроений значительной части населения, ощущающей в большей мере ухуд­шение своего материального положения в результате реформ (ухудшение абсолютное или, что значительно чаще, относительное, т.е. по сравнению с более обеспеченными слоями населения), чем те крупные и позитивные социальные сдвиги, которые рефор­мы все-таки принесли, причем эти сдвиги наблюдаются вовсе не только в жизни нувори­шей и бюрократов, но и многих массовых социальных слоев.

Переосмысляя опыт развития постсоциалистических стран в переходный период, следует признать, что господствовавшее в экономической политике либеральное эко­номическое мышление стимулировало развитие рыночной экономики, но одновремен­но вызвало необоснованную социальную поляризацию, рост бедности, снижение каче­ства жизни и экономическую стагнацию. Многие эксперты признают даже, что процесс либерализации в предпринятых формах сопровождался утратой общественных и этиче­ских ценностей, на смену которым пришла система, где "все решают только деньги".

Уроки перехода укрепляют общее понимание: экономический рост требует не сокра­щения роли государства, а развития умелого и эффективного государственного управ­ления, повышенного внимания к сохранению и укреплению человеческого потенциала.

8

Без совокупного решения социальных и экономических задач, без управления экономи­кой так, чтобы обеспечивалась стабильность, динамичность и сплоченность общества, невозможно избежать социальных конфликтов и, тем более, добиться процветания об­щества. Неудовлетворенные ожидания населения в социальном участии и сплоченности сменятся разочарованием, а возникший вакуум будет немедленно заполнен изоляцией и коррупцией, которые еще больше ослабят возможности правительства и самого госу­дарства.

В современных условиях правительственная политика, нацеленная на национальное развитие, не может не включать в качестве основополагающего элемента модерниза­цию в широком смысле. Приспособление к процессам политической и экономической модернизации неизбежно влечет за собой структурную перестройку и адаптацию, кото­рые должны повысить качество и конкурентоспособность экономики на мировых рын­ках. Любой проект развития, преследующий цель отделения национальной экономики от мировой, потребует высоких ресурсных, социальных и иных затрат или будет обре­чен на провал.

Политическое самоопределение территориальной общности лимитируется тем, кто финансирует структурную адаптацию.

Здесь возможны различные варианты стратегий. Она может проводиться в жизнь де­мократическим правительством, авторитарным или даже диктаторским - отличаться будут методы, но результат будет один и тот же - процесс модернизации подтолкнет со­циальную дезинтеграцию, появятся новые формы маргинализации, крайняя бедность и неформальная занятость в теневом секторе.

Мировой опыт последних двух десятилетий показал, что проблема адаптации госу­дарства к глобализации мирового рынка и новым требованиям в области регулирования общественных процессов не может сводиться только к структурным сдвигам в экономи­ке и формам их государственного регулирования, вокруг чего до сих пор в российских спорах ломают перья и копья политики и экономисты.

Во многих странах в 1990-х годах трактовка постепенно изменилась, и адаптацию ста­ли рассматривать как процесс, затрагивающий отношения между государством и обще­ством в целом, а не только между государством и экономикой. Был поставлен и вопрос, какие политические условия благоприятствуют проведению институциональных ре­форм, а какие - препятствуют. Вскоре было также замечено, что не все адаптационные мероприятия одновременны, меняются и внешние условия. Поэтому было логично раз­делить процесс на фазы: первая - финансовая стабилизация, вторая - макроэкономиче­ская стабилизация. Они отделены от третьей, более продолжительной фазы, в ходе ко­торой осуществляются структурные реформы, включая политические.


ПРАКТИКА ТРАНСФОРМАЦИЙ3

После неудачи в России радикально-либеральных реформ, которые должны были не только обеспечить переход к демократии и рынку, но и гарантировать населению эко­номическую и политическую стабильность, в обществе нарастало стремление решить насущные экономические проблемы, используя рычаги сильной власти. Ослабление го­сударства сделало Россию беззащитной, поставив под угрозу ее независимость и нацио­нальную безопасность. Стало ясно, что без общенациональной государственности стра­не не встать на путь эффективного поступательного развития. Не может быть в ней и стабильной действенной демократии. Почти все институты государства оказались сла­быми. Сама же власть была занята собой, удержанием собственных властных позиций.

-----------------

3 В подготовке материалов этого раздела проекта участвовали член-корр. РАН Г.И. Шмелев, д.э.н., проф. Л.Б. Вардомский, д.э.н. Л.С. Дегтярь, к.и.и. Н.И. Бухарин, к.э.н. Л.С. Косикова, к.г.н. Н.В. Кулико­ва, к.э.н. А.Н. Саморукова.

9

Первый этап воссоздания адекватной новым условиям вертикали власти пришелся на 2000-2004 гг. В 2000 г. страна была поделена на семь федеральных округов, был введен институт полномочного представителя президента, в компетенции которого - непосред­ственный политический контроль за деятельностью президентов республик и губерна­торов, руководство силовыми структурами, прокуратурой в регионах, надзор за бюд­жетными и финансовыми потоками в субъектах РФ. Тем самым через полпредов удалось "замкнуть" на Москву действующие на местах органы федеральной исполни­тельной власти, в 90-е годы находившиеся под прямым контролем глав субъектов Феде­рации.

С 2004 г. началась реализация административной реформы, главной целью которой является устранение несоответствия постсоветской системы управления нынешнему уровню развития общества и экономики страны. Это самая сложная из задуманных по­литических реформ. Государство должно отойти от регулирования экономики частич­но, а общественной жизни - полностью. Реформа направлена на передачу государству управления собственной административной системой, на подчинение бюрократии госу­дарству.

В 2005-2010 гг. будет осуществляться второй этап административной реформы, пред­полагающей внедрение принципов реформы на уровне субъектов Федерации и отчасти муниципалитетов.

В целом модель политической системы, сформировавшейся при В. Путине, несо­мненно, более эффективная и дееспособная, чем при Б. Ельцине. Режим отличает отно­сительная стабильность, поскольку президент сумел решить две основополагающие за­дачи: консолидировать власть и добиться поддержки своего курса у большей части насе­ления. Управляемость страной возросла. Хаос и нестабильность в значительной степени преодолены. Лучше стали соблюдаться законы, собираться налоги, исполняться бюд­жет. Восстановлены политическая стабильность и доверие к государству. По образному - выражению Г. Павловского, Путин "создал государство", стал "отцом-основателем го­сударствующей нации России". В политической системе несколько больше стало рацио­нального, но в ней по-прежнему существует большой дефицит общественно-политиче­ской и демократической составляющих.

Логика политических реформ такова: вначале создание сильной единой эффектив­ной исполнительной власти, формирование новой партийной системы, создание Обще­ственной палаты как стимула развития гражданского общества, а затем уравновешива­ние исполнительной и законодательной власти (эта задача уже выходит за рамки прези­дентства В. Путина). На уравновешивание властей понадобится длительный исторический период. Необходимо два-три десятилетия, чтобы в России создать проч­ные основы демократии. Первые осязаемые итоги политической реформы будут видны в 2007-2008 гг.

Политические преобразования в странах ЦВЕ начались в конце 80-х - начале 90-х го­дов после демократических революций в регионе. Демонтаж прежнего автократическо­го режима, оформление правовых основ новой демократической системы, проведение первых демократических выборов в парламент, учреждение новых политических струк­тур и институтов произошло очень быстро. Это стало возможным благодаря достигну­тому между частью старой и новой политической элиты консенсусу относительно на­правлений политических и экономических реформ. Сформировались мощные рефор­маторские силы, которые включали в себя и антикоммунистов, и посткоммунистов. Однако налаживание функционирования новых политических институтов в соответ­ствии с демократическими нормами и процедурами оказалось сложным и длительным процессом, который продолжается до сих пор.

В странах Юго-Восточной Европы политические преобразования в силу отсутствия демократических традиций развивались и развиваются более медленными темпами. Особенно это касается государств Западных Балкан.

К настоящему времени в странах Центральной Европы идеи, положенные в основу трансформации, и энергия той элиты, которая была фактором перемен, исчерпали се­бя.

10

Политические режимы этих государств вступили в стадию дестабилизации при об­щей стабильности в рамках ЕС. Основная проблема состоит в том, как эту дестабилизацию заключить в цивилизованные формы. Нарастание в 2004—2005 гг. негативных явле­ний в политической жизни центральноевропейских стран, в том числе последние смены правительств, превращение политики в пустую говорильню и широкая волна открыто­го популизма (левого и националистического типа), подтверждают вхождение этих стран в более сложный этап политического развития.

Основными направлениями политических преобразований в 90-е годы XX в. и в нача­ле XXI в. стали формирование демократического правового государства и гражданско­го общества, разделение властей, политический плюрализм.

В большинстве стран ЦВЕ сформировались полноценные парламенты. Кроме при­нятия законов, они могут вносить изменения в конституцию, принимать государствен­ный бюджет, назначать или отзывать правительство, контролировать его деятельность, решать вопросы войны и мира, использования вооруженных сил за пределами страны, ратифицировать международные договоры.

Опыт стран Центральной Европы за последние годы показал, что по-настоящему де­мократическое правовое государство возможно лишь в ситуации равновесия, баланса властей. Стремление любой ветви и подветви власти к концентрации власти неизбежно ведет к отступлению и нарушению принципов демократии.

На протяжении 90-х годов баланс властей в странах ЦВЕ складывался по-разному. Он был напрямую связан с соотношением политических сил в парламенте и политиче­ской борьбой в обществе.

Политическая практика стран региона свидетельствует, что исполнительная власть пытается изменить баланс властей в свою пользу. Вначале в некоторых государствах это пытались сделать президенты, а затем и правительства, что неизбежно вело к кон­фликтам между ветвями власти.

В последние годы в большинстве стран региона шел активный процесс совершен­ствования выборов с целью предотвращения финансовых злоупотреблений и обеспече­ния всем участникам равных условий предвыборной борьбы. Были усилены транспа­рентность законодательства о выборах и электорального процесса, что способствует повышению эффективности и непредвзятости предвыборных процедур, независимости СМИ. Были введены лимиты расходов партий и отдельных кандидатов на предвыбор­ную кампанию, запрещены пожертвования юридических лиц.

Все финансовые поступления вносятся на счет избирательного объединения при по­мощи чека, перевода или пластиковой карты, чтобы избежать анонимности и нелегаль­ного финансирования. Все факты этих поступлений подлежат обнародованию. Поэто­му, если руководители компаний как физические лица сделали пожертвования в избира­тельный фонд партии, то затем можно будет проверить, не является ли фракция партии лоббистом этой компании.

Однако выборы начала 90-х годов весьма отличаются от выборов в конце десятиле­тия и в начале XXI в. Сейчас большинство избирателей уже не верит политикам и пар­тиям. После эйфории в начале 90-х годов, связанной с состязательными демократиче­скими выборами, в последние годы нарастает разочарование ими. Из-за пустых обеща­ний партий и манипулирования обществом выборы все больше воспринимаются лишь как процедура, которой и ограничивается влияние населения на политический процесс.

Сейчас политическую перспективу будут иметь лишь политики и партии, способные на практике преодолеть негативные тенденции в экономике и обществе. В связи с этим существует реальная опасность, что правящие партии, не сумевшие изменить ситуацию в стране к лучшему, скорее уйдут не в оппозицию, а в политическое небытие. В партий­ной системе возможны большие пертурбации.

Растущее разочарование результатами системной трансформации и недовольство связанными с нею негативными проявлениями уже привели к тому, что значительная часть общества начинает отказывать в доверии прежней политической элите. В 2000 г. политически "сгорела" правая Демократическая конвенция в Румынии, в 2001 г. - пра­вая "Солидарность" в Польше.

11

За истекшие годы во всех странах ЦВЕ достигнут определенный прогресс в форми­ровании структур демократического государства, развитии демократии, хотя темпы этого процесса и его достижения в разных странах весьма различны.

Страны ЦВЕ - это страны молодой, новой демократии. 15 лет - слишком короткий срок, чтобы создать развитые демократические институты. Именно поэтому в послед­ние годы здесь все отчетливее проявляются факторы, препятствующие дальнейшему развитию демократии. Утвердившаяся демократия носит во многом фасадный, фор­мально-институциональный характер.

Демократии, основанной на развитой экономике, многочисленном среднем классе, а не на интегрированном фрагментированном обществе, на гражданской культуре, по­строить за период политических преобразований в Центральной и Юго-Восточной Ев­ропе не удалось.

За полтора десятилетия, прошедшие с начала системной трансформации, страны ЦВЕ осуществили невиданные по масштабам хозяйственные реформы и в основном за­вершили переход от административно-плановой экономики к рыночной. Проведена ши­рокая либерализация хозяйственной деятельности и внешней торговли, приватизирова­на большая часть государственных предприятий и начаты масштабные структурные ре­формы в базовых отраслях экономики, созданы свойственные современной экономике институты, обеспечивающие функционирование рынков товаров, услуг, труда и капита­ла. Экономические субъекты ориентированы на получение максимальной прибыли, при этом в большинстве стран установлены достаточно четкие и прозрачные "правила игры", регулирующие их поведение на рынке. Это относится к правовой базе новых от­ношений собственности и защите прав собственников, обеспечению свободы заключе­ния экономических контрактов, развитию конкурентной рыночной среды, функциони­рованию новых субъектов хозяйственной деятельности (коммерческих банков, товар­ных, фондовых и валютных бирж, инвестиционных фондов и т.д.). Во все сферы экономики, включая финансовую, открыт широкий доступ иностранному капиталу.

Вместе с тем полувековое развитие стран ЦВЕ на основе принципиально иной соци­ально-экономической и политической модели не могло не оставить следа в экономике, общественных ценностях и политической культуре этих стран. Реформы еще не завер­шены. Те страны, которые достигли в них большего прогресса, продолжают укрепле­ние институтов, обеспечивающих нормальное функционирование рыночной экономи­ки, и приступили к глубоким структурным преобразованиям. Страны, по разным причи­нам медлившие с реформированием экономики, прилагают усилия, чтобы сократить свое отставание.

На современном этапе основными направлениями структурных и институциональ­ных преобразований в экономике стран ЦВЕ являются продолжение приватизации и реструктуризации государственных предприятий, дальнейшая либерализация рынков и формирование конкурентной среды, макроэкономическая стабилизация, включающая реформы в финансовом секторе и в бюджетной сфере.

Приватизация государственной собственности остается ключевым элементом эконо­мических реформ на протяжении всего периода системной трансформации. Считается, что она определяет их общий успех, так как выступает необходимым условием достиже­ния одной из главных целей - повышения эффективности размещения и использования ресурсов.

Системная трансформация, вопреки ожиданиям, не принесла Центрально-Восточной Европе экономического прорыва. За период ее осуществления общие результаты эко­номического роста в регионе оказались более чем скромными. Прежде всего это объяс­няется глубоким спадом, который пережила экономика всех бывших социалистических государств в первые три-четыре года трансформации. Некоторые страны, преодолев спад, вновь оказывались в кризисе из-за ошибок экономической политики (Чехия, Ру­мыния, Болгария). Государств, не сумевших остановить падение производства, в регио­не не стало лишь к 2000 г. К этому же времени был восстановлен их суммарный дореформенный объем ВВП.

12

Таким образом, ЦВЕ потеряла для экономического роста це­лое десятилетие. Сегодня совершенно ясно, что за системную трансформацию странам ЦВЕ пришлось заплатить значительной частью прежних достижений в социальной сфере. Какой бы ни была динамика уровня жизни, общим последствием реформ стала утрата населением ощущения стабильности и социальной защищенности.

Главной угрозой является безработица. Многие люди лишились работы уже в пер­вые годы трансформации, когда останавливались предприятия, прекращали свою дея­тельность организации, закрывались сельскохозяйственные кооперативы, прошли со­кращения в органах государственного управления. Затем ряды безработных стали по­полняться в ходе приватизации государственных предприятий, сопровождавшейся увольнениями работников. Свою роль в росте безработицы сыграла низкая эластич­ность рынка труда, несоответствие предложения и спроса на рабочую силу по профес­сиям и квалификациям.

Проведенный анализ социально-экономических реформ в ЦВЕ приводит к следую­щему заключению. В большинстве стран региона налицо очевидный прогресс в рефор­мировании экономических систем: хозяйственная деятельность либерализована, созда­ны (хотя и не всегда эффективно действуют) все основные институты рыночной эконо­мики, заложен фундамент финансового рынка. Растет способность экономики реагировать на сигналы рынка, поведение предпринимателей и потребителей все более подчиняется законам рыночной экономики. В условиях значительной либерализации внутренних рынков и растущей международной конкуренции большинство предприятий региона смогло не только выжить, но и укрепить свои позиции, в том числе на внешних рынках. Тем не менее реформы еще не завершены, и странам Центральной и, особенно, Юго-Восточной Европы потребуется время, чтобы освоить экономическую модель, присущую зрелым рыночным экономикам.

Рыночные реформы пока не принесли экономического прорыва странам ЦВЕ, а их социальная цена оказалась высокой. Различия в социально-экономических результатах системной трансформации в отдельных странах привели к усилению экономической не­однородности региона: страны Центральной Европы и Словения оставили далеко поза­ди по уровню социально-экономического развития большинство балканских госу­дарств.

Какие выводы могут быть сделаны из анализа концептуальных подходов и первых практических шагов стран с переходной экономикой в области реформирования соци­альных систем?

Переход к структурным реформам в социальной сфере ставит более сложные соци­альные и политические проблемы, чем меры по предотвращению или смягчению нега­тивных последствий начальных этапов рыночных преобразований. Начало реформиро­вания крупных социальных систем означает переход к глубоким структурным измене­ниям, перестройке социальной защиты, образования, здравоохранения и других компонентов социальной сферы таким образом, чтобы они были адекватными и устой­чивыми в условиях рыночной экономики. Эти изменения имеют долгосрочный харак­тер. Другими словами, если социальная политика на начальных этапах преобразований представляла собой попытку сохранения дореформенной системы социальных транс­фертов в условиях экономического спада и инфляции и сохранение сложившейся систе­мы социальных гарантий, то социальные реформы формируют облик и качество буду­щего социального устройства, основные параметры нового социального контракта между государством и обществом, включая границы интервенционистской, перераспре­делительной деятельности государства.

Социальные реформы, как и все институциональные преобразования, затрагивают интересы многих слоев населения. Если многие социальные издержки либерализации и стабилизации были временными и распределялись на большинство населения, то инсти­туциональные реформы обычно несут постоянные (не временные) потери для отдель­ных групп населения, вызывая тем самым серьезное сопротивление. Политика реформ социальных институтов, представляющих социальные услуги, требует поэтому боль­шой воли к их реализации.

13

Это одна из причин, почему социальные реформы неодно­кратно откладывались даже в наиболее "продвинутых" в рыночных преобразованиях Польше и Чехии.

Сложность социальных реформ заключается и в том, что в постсоциалистических странах они проводятся в условиях сложившейся системы социальных гарантий, кото­рые рассматриваются как естественное и неотъемлемое право. Кроме того, по-прежне­му большие надежды возлагаются населением на социальную деятельность государ­ства. Например, в Польше, по данным одного из общих социологических обследований, 90% граждан считает, что правительство должно предоставить работу каждому, кто хо­чет, и гарантировать основной доход (86%).

Структурные реформы в социальной сфере сложны в организационном отношении, их осуществление требует длительного времени, и они могут дать положительный эф­фект не очень скоро. Поэтому существует много возможностей для торможения и изме­нения вектора реформ.

Социальные реформы весьма дороги в краткосрочном плане. Хотя в перспективе они должны принести значительные сбережения и повысить конкурентоспособность экономики, их ближайшим результатом может быть дефицит государственного бюдже­та (один из ярких примеров - "взрывной" рост расходов на здравоохранение в Чехии по­сле перехода к страховой медицине или масштабы предполагаемых расходов на прове­дение пенсионных реформ).

Экономическая и социальная цена плохо подготовленных и торопливых реформ слишком высока. Они могут, например, усилить расслоение общества. Текущие тенден­ции не показывают позитивного влияния социальных реформ на сглаживание диффе­ренциации. Не исключена также возможность возникновения в странах с переходными экономиками в результате социальных преобразований двухуровневых систем образо­вания и здравоохранения (для богатых и бедных). Такая тенденция существует.

В проекте уделено внимание особенностям трансформации земельной собственно­сти, форм землепользования. Концепция аграрных преобразований в большинстве стран ЦВЕ априорно исходила из идеи, что эффективными собственниками могут быть крестьянские (фермерские) хозяйства, наделенные правом свободного владения, распо­ряжения и использования земли. Известное исключение представляла Польша, где к на­чалу реформ 90-х годов уже преобладали мелкие низкотоварные крестьянские хозяй­ства и цели реформирования сводились в основном к внедрению рыночных механизмов, модернизации сельхозпроизводства.

За истекшие годы менялись теоретические взгляды и практические подходы к ре­формированию села, однако везде делалась ставка на частное землепользование, шел процесс приватизации государственных земель, роспуска кооперативных хозяйств ("деколлективизация") и создания многомиллионной массы индивидуальных собственников. При этом важно отметить, что процессу индивидуализации собственности почти одно­временно начал противостоять процесс создания различных форм объединения соб­ственников, позволявший крестьянству удержаться на плаву в рыночной стихии.

Аграрная реформа привела к существенным изменениям в организации производства и управления сельскохозяйственными предприятиями. В большинстве стран ЦВЕ со второй половины 90-х годов начался процесс возрождения кооперативных хозяйств, ликвидированных в начале рыночных реформ, часто по политическим соображениям.

В сохранившихся после реформы и вновь создаваемых кооперативных хозяйствах введены подлинно кооперативные принципы функционирования - с начислением на паи дивидендов из прибыли предприятий и с правом выхода членов из кооперативов с зем­лей, но с обязательством ее последующего сельскохозяйственного использования (в Че­хии, Венгрии, на новых землях Германии). В ином случае, т.е. при нежелании выходяще­го заниматься сельскохозяйственной деятельностью, кооператив может устанавливать мораторий на предоставление земли продолжительностью в несколько лет. В отдель­ных странах, например в Венгрии, в новых кооперативных организациях введено отступление от кооперативного принципа "один член - один голос" и голосование проис­ходит с учетом размера долевого имущественного пая.

14

В процессе реформирования наработаны различные формы поддержки крестьян­ских хозяйств. Несмотря на все трудности перевода сельского хозяйства на рыночные рельсы, острую нехватку бюджетных средств, в государствах ЦВЕ действует система законодательных актов, направленных на поддержку крестьянства. Например, в Хорва­тии в 1997 г. был принят закон о бюджетном стимулировании сельскохозяйственного производства и рыболовства. В Болгарии в 1998 г. введен в действие новый Закон о под­держке фермеров. В Чехии образован Фонд гарантий и поддержки фермеров, являю­щийся акционерной компанией с единственным акционером - Министерством сельско­го хозяйства.

Общими для России и стран ЦВЕ стали негативные последствия аграрного реформи­рования, приведшие к сокращению сельскохозяйственного производства. В самом сни­жении производства нет ничего неожиданного. Обычно экономическая, в том числе аг­рарная реформа, связанная с ломкой прежней системы производственных отношений, приводит, особенно на первом этапе, к нестабильности, к замедлению динамики роста, и только в дальнейшем устанавливается преобладание созидательного эффекта над раз­рушительным. Поэтому оценку аграрного реформирования нельзя давать на основании краткосрочного этапа. Известно, что в свое время Столыпин говорил о 20-летнем пе­риоде, необходимом для реализации реформы.

За годы реформирования существенно сократилась внешняя торговля агропродовольственной продукцией. Это особенно наглядно для стран, являвшихся в недавнем прошлом крупными ее экспортерами. Так, доля аграрной продукции в экспорте Вен­грии с 23% в 1991 г. упала до 7-8% в 1999-2001 гг. Болгария с 1990 по 2000 гг. уменьши­ла вывоз сельскохозяйственной продукции в два раза. Румыния в эти же годы преврати­лась из крупного поставщика продовольствия на мировой рынок в чистого импортера продуктов питания и сельскохозяйственного сырья.

На рубеже веков ускорились реформы во всех странах СНГ, в том числе и там, где ранее наблюдалось определенное отставание от России по ряду направлений. Это каса­ется изменений в структуре собственности (активизировались процессы приватизации), в валютно-финансовой сфере (достигнута большая либерализация, развиваются фондо­вые рынки). Начальный этап реформ завершился формированием во всех странах ос­новных рыночных институтов, складывается новая законодательная база.

На стадии выхода экономик стран СНГ из длительного этапа трансформационного кризиса и начала экономического роста (в 2000-2001 гг.) наблюдаются тенденции ожив­ления как торговых, так и кооперационных связей между Россией и ее партнерами. Бла­гоприятное влияние на развитие взаимного сотрудничества в период 2000-2002 гг. ока­зала также конъюнктура мирового рынка, особенно энергетического.

Рост региональной торговли в начале XXI в. сопровождается усилением экономиче­ского интереса к взаимному рынку, а особенно - к рынку России. Эта тенденция связана не только с внутренним экономическим ростом во всех странах. Важнее то, что многие страны столкнулись в настоящее время с серьезными барьерами на пути внешнеэконо­мической переориентации хозяйственных связей с взаимного рынка на новые внерегио-нальные рынки. Процесс переориентации протекал все эти годы параллельно с дезин­теграцией постсоюзного экономического пространства. Сегодня эйфория от "откры­тия" мировому рынку неконкурентоспособных экономик, сильно подверженных влиянию конъюнктурных изменений, постепенно проходит. При экспорте в "дальнее зарубежье" страны СНГ столкнулись с невозможностью экстенсивного наращивания поставок ввиду слабости собственного экспортного потенциала и узости номенклатуры конкурентоспособных товаров, а также из-за применения протекционистских мер со стороны ведущих импортеров по отношению к их товарам. Те государства СНГ, кото­рые не получили до сих пор статуса "стран с рыночной экономикой", особенно сильно ощущают протекционизм в форме антидемпинговых расследований.

15

В результате к партнерам России приходит осознание того, что развивать у себя в странах многие отрасли обрабатывающей промышленности они могут только в расчете на расширение сбыта их продукции в Россию и другие государства Содружества. В по­следние годы все более популярной становится идея "многосторонней зоны свободной торговли" или хотя бы двусторонних (с Россией) зон свободной торговли, с минималь­ным числом "изъятий" из товарной номенклатуры поставок. Заинтересованность в рос­сийском рынке как главном рынке - покупателе готовых изделий - проявляют сегодня практически все страны СНГ (кроме тех, кто экспортирует на мировой рынок в основ­ном сырье).


РЕГИОНАЛЬНЫЕ И МЕЖДУНАРОДНЫЕ АСПЕКТЫ ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ4

Характерной чертой мировой политики к началу XXI в. стало изменение междуна­родной ситуации, причем в глобальных, геополитических масштабах. За 10 лет, от нача­ла 90-х годов и до начала XXI в., произошли события, резко изменившие соотношение сил в мире, положение и расстановку главных участников международной жизни, ее важнейших процессов, определяющих судьбу и перспективу развития мира на длитель­ное время.

В начале XXI в. стало ясно, что глобализация контактов доказала свою полезность, но одновременно подтвердилась губительность глобализации конфликтов. Если долгие десятилетия мир был разделен на два противоположных лагеря, то к началу XXI в. не удалось устранить противостояние одних группировок государств другим (и даже их ост­рые столкновения). Новым, отнюдь не обнадеживающим фактором геополитической ситуации конца XX - начала XXI в. стало выделение одной державы, претендующей на то, чтобы решать судьбы всего мира.

В этих условиях определить сущность, влияние и последствия общественных преоб­разований невозможно без учета внешнего фактора - международной ситуации и ее воздействия на внутреннюю обстановку в России и в странах ЦВЕ. Без анализа тесного переплетения и взаимозависимости внутреннего и внешнего факторов нельзя понять причины начавшихся преобразований, их непоследовательность и, в конечном счете, нереализуемость многих замыслов.

По мнению российских, да и западных аналитиков, "10 лет стабильной однополярности", т.е. усиления позиций США в мировой политике, не привели после фактического распада системы европейской безопасности к созданию качественно новой системы обеспечения мира в Европе. Напротив, именно действия США, поддержанные другими странами НАТО, предопределили создание очага нестабильности в Юго-Восточной Ев­ропе. Дальнейшее развитие событий в этом регионе, в частности поднимаемая пробле­ма государственной независимости Косово, создаст предпосылки для новой вспышки противоборства, которая еще больше осложнит международную ситуацию в этой части Европы.

Первые годы нового, XXI в. не стали обнадеживающими, предвещающими обновле­ние и умиротворение, по сравнению с жестоким и драматическим минувшим столетием. Незатухающие кризисы во многих регионах Земли, угроза, а затем и проявления массо­вого террора, крупномасштабные военные действия, чреватые не только реальным противостоянием цивилизаций, но и атомной войной - все это порождение первых лет XXI в. Человечество недолго отдыхало после окончания "холодной войны". Продолжа­ют тлеть непогашенные очаги балканского пожара, возникают новые противоречия; едва вступившие в НАТО новые члены Альянса были вовлечены в опасный пожар на Ближнем Востоке. И все это - рядом с Россией и ее европейскими партнерами по СНГ.

--------------------------

4 В подготовке этого раздела проекта участвовали д.э.н., проф. С.П. Глинкина, д.и.н., проф. И.И. Ор­лик, д.и.н., проф. Б.А. Шмелев, к.э.н. Н.В. Фейт.

16

В первые годы XXI в. еще более, чем ранее, проявляются, с одной стороны, тенден­ции глобализации и взаимозависимости, с другой - национализм и сепаратизм. Именно сейчас, в начале XXI в., ощущается взлет свободы личности и беспрецедентное наруше­ние прав человека; увеличение численности населения и в то же время - уничтожение многих миллионов людей.

Можно ли думать о реализации идеи "нового мирового порядка", когда в мире год от года нарастают глубокие международные конфликты, когда вместо призыва к цивилизационному диалогу в действительности происходит разрыв цивилизаций?

Все это еще раз подтверждает, что мир не стал менее опасным, чем в годы "холодной войны".

Баланс сил, существовавший долгое время в мире, нарушен или, вернее, разрушен. Формируется новая структура международных отношений. Опасности крупных миро­вых глобальных потрясений при этом не сокращаются, а возрастают. Угроза ядерных взрывов стала более ощутимой даже по сравнению со временами "холодной войны". И эта угроза определяется ростом международного терроризма.

Драматическая международная ситуация начала XXI в. не может не повлиять на от­ношения между Россией и Центрально-Восточной Европой.

В последнее время наметились некоторые позитивные тенденции в развитии полити­ческих отношений между Россией и странами ЦВЕ. Налажено долгосрочное сотрудни­чество, активизируются региональные связи. Однако дальнейшее развитие этих тенден­ций во многом зависит от общего международного положения, причем не только в Ев­ропе. Поэтому при определении перспективных направлений взаимоотношений России и стран ЦВЕ, конечно, нужно учитывать новую международную ситуацию.

Первое десятилетие XXI в. может открыть длительный период становления широко­го сотрудничества. Не должны повториться роковые ошибки минувшего, "потерянно­го" десятилетия.

Через год после расширения в мае 2004 г. Европейского Союза стало очевидно, что, по крайней мере, на ближайшую перспективу ЕС, а следовательно, и Европа в целом стали менее стабильны, менее предсказуемы, менее эффективны. Можно сказать, что Европейский Союз - ядро европейского континента - вступил в полосу трансформаци­онных реформ.

Восточное расширение ЕС самым непосредственным образом затрагивает интересы России: к ЕС присоединились государства, с большинством из которых у России в тече­ние длительного времени были особые политические и экономические отношения, а три из них входили в состав СССР, правопреемником которого стала наша страна. Вви­ду этого последнее расширение ЕС не может не оказывать непосредственного воздей­ствия на экономику России и перспективы ее роста, на горизонты сотрудничества на­шей страны с присоединяющимися к ЕС странами и с "Большой Европой" в целом. Оче­видно, что Россия и прочие европейские страны СНГ, ряд государств Юго-Восточной Европы остаются за границами расширившейся интеграционной группировки, что по­рождает опасность появления в Европе новых разделительных линий.

Сложившаяся ситуация в сотрудничестве России со странами ЦВЕ в условиях расши­рения Европейского Союза, как это ни парадоксально, открывает определенные воз­можности для активизации связей. Известно, что стимулирующее воздействие расшире­ния ЕС на экономический рост в странах ЦВЕ практически исчерпано на предвступи-тельном этапе. Страны ЦВЕ вступили в Евросоюз в период замедления темпов его развития, демонстрируя превышающий средний по ЕС-15 уровень зависимости от рын­ка Евросоюза, что непосредственно сказывается на экономике "новых европейцев". Наибольшие потери несут те страны, где производство тесно связано с транснациональ­ными корпорациями и зависимо от экспортных поставок. В 2001-2005 гг., в условиях не­благоприятной конъюнктуры на рынке западных стран, Центральная и Восточная Ев­ропа стала наиболее слабым звеном в торгово-экономических отношениях на простран­стве Евросоюза. Наличие у вступающих в ЕС стран хороших связей на Востоке рассматривалось Брюсселем в момент расширения как важный козырь той или иной страны.

17

Большинство проблем, возникающих в торгово-экономическом сотрудничестве Рос­сии со странами ЦВЕ в связи с расширением ЕС, могли бы разрешиться в рамках Обще­го европейского экономического пространства ЕС и России (ОЕЭП), идея создания ко­торого была выдвинута Евросоюзом и зафиксирована в итоговом коммюнике Москов­ского (май 2001 г.) саммита лидеров России и ЕС. Уже на следующем, Брюссельском (октябрь 2001 г.) заседании Европейского Совета был одобрен мандат Группы высоко­го уровня (ГВУ) по разработке такой концепции. ГВУ рассмотрела возможности, обес­печиваемые углублением экономической интеграции и сближением законодательства, и провела оценку различных вариантов для будущей работы.

Однако, несмотря на громко заявленные на римском саммите Россия - ЕС планы по­литиков создать ОЕЭП уже к 2007 г., практическая реализация принятой концепции, да­же по мнению специалистов, являющихся сторонниками максимального углубления связей с ЕС, возможна лишь в более отдаленной перспективе.

На сегодняшний день провалом закончилась попытка создания в результате расши­рения ЕС геополитического центра, призванного "говорить одним голосом" и противо­стоять идее однополярного мира, функционирующего по американским рецептам. Именно в сфере общей внешней политики и общей политики безопасности и обороны проявился негативный характер взаимодействия процессов расширения и углубления европейской интеграции. Первая же реакция ЕС в расширенном формате 25 государств на кризисную ситуацию в Ираке продемонстрировала, насколько далек Евросоюз от поставленной цели - говорить "единым голосом" от имени объединенной Европы. Для инициаторов и неизменных лидеров европейской интеграции, Франции и Германии, пренеприятным сюрпризом оказалась почти единодушная поддержка государствами-кандидатами позиции Вашингтона в его открытом споре с Парижем и Берлином.

Присоединившиеся в мае 2004 г. к Европейскому Союзу 10 новых членов стали субъ­ектами чрезвычайно сложных экономико-политических отношений между Россией и Евросоюзом, развивающихся в условиях наметившегося отхода от ранее проводимой им стратегии, предусматривавшей приоритетный статус России на постсоветском про­странстве. ЕС все активнее ориентируется на взаимоотношения с другими постсовет­скими государствами, прежде всего с Украиной, Грузией, Молдовой, тем самым объек­тивно вступая в противоречие с российской политикой в регионе Восточной Европы. Появляются первые признаки того, что эффективность сотрудничества на европейском направлении Россия начинает оценивать не только на основе анализа объемов и балан­са внешней торговли (который по-прежнему складывается в пользу России), но и учи­тывая региональный (усугубляющиеся противоречия между РФ и ЕС) и международ­ный (сложная система противоречивых связей между Россией, США и Евросоюзом) уровни.

Среди этих противоречий авторы проекта обращают внимание на балканскую ситуа­цию. Безопасность на Балканах на рубеже веков приобрела совершенно иное содержа­ние, по сравнению с периодом "холодной войны", когда этот регион являлся ареной жесткого геополитического противостояния СССР и США, ОВД и НАТО. Хотя причи­ны возникновения в конце XX в. балканского кризиса лежат в социально-экономиче­ских и политических отношениях в бывшей СФРЮ, нельзя не учитывать и влияния внешнего, международного фактора, который в немалой степени определил формы и темпы его проявления. Дезинтеграция Югославии проходила в условиях слома Ялтин-ско-Потсдамской системы международных отношений, краха социализма в Европе, из­менения баланса сил в Европе и в мире в пользу Евроатлантического сообщества, пре­вращения США в единственную сверхдержаву с глобальными мировыми интересами.

Наибольшее разочарование вызывают результаты политики Запада в Косово. Объ­явив войну Сербии, НАТО продемонстрировало силу и отделило автономный край Ко­сово и Метохию от Сербии, поставив его под международный протекторат ООН. Это было сделано под предлогом борьбы за "права человека" в Косово и прекращения этнических чисток косоваров, проводимых сербскими властями.

18

Стремясь развязать косов­ский узел с помощью силы, ЕС и НАТО затянули его еще туже. Негативные послед­ствия агрессии очевидны. Она отрицательно повлияла и влияет до сих пор на демо­кратические процессы в Сербии, привела к дезинтеграции Союзной Республики Югославии, создала напряженность в отношениях между Россией и Западом. Более то­го, агрессия НАТО создала много новых проблем, подрывающих безопасность в регио­не. Сербия потеряла контроль над частью своей территории.

Балканы всегда были ареной борьбы сверхдержав за влияние в регионе в целях реа­лизации своих геополитических интересов. Балканские страны в свою очередь исполь­зовали соперничество великих держав для решения собственных задач. Однако в 90-е годы ситуация изменилась. Хотя геополитическое соперничество по-прежнему присут­ствовало в регионе, тем не менее, слабость позиций России и ее стремление уйти от ло­бового геополитического столкновения создавали условия для взаимодействия великих держав по урегулированию югославского кризиса. Это взаимодействие наиболее отчет­ливо проявлялось в работе Контактной группы по Югославии. Оно показало свою эф­фективность. Позиции участников иногда принципиальным образом расходились, что наглядно продемонстрировал кризис вокруг Косово, и все же стороны не переступали некую черту, за которой начиналась открытая конфронтация.

Российской Федерации удалось избежать втягивания в изнурительную борьбу за гео­политическое влияние в регионе. Такая политика означала бы истощение ее материаль­ных и политических ресурсов, вела бы к конфронтации с НАТО и в результате означа­ла бы изоляцию России в Европе.

Югославский кризис далек от своего завершения, и, соответственно, возможности его урегулирования мировым сообществом не ясны. Природа современного югослав­ского кризиса такова, что он не может быть урегулирован с помощью усилий его непо­средственных участников, стран региона, или даже с помощью таких могучих группиро­вок, каковыми являются ЕС и НАТО. Для этого требуются усилия всего мирового со­общества. Главным результатом их политики в этом направлении можно считать прекращение боевых действий между участниками конфликта, переход от горячей фа­зы, от боевых столкновений, к поискам политических договоренностей. Всех остальных целей достичь не удалось.

С начала века страны ЦВЕ столкнулись с проблемой развития внешнеторгового обо­рота в условиях экономического спада в ряде ведущих стран мира. Экономическая стаг­нация в странах континентальной Европы стала фактором риска для стран ЦВЕ, разви­тие экономики которых базируется теперь на интеграционных связях с ЕС.

С 2000 г. наметилось расширение товарооборота России со странами ЦВЕ. В 2003 г. его объем увеличился до 22,3 млрд. долл. Российский экспорт оставался определяющим фактором динамики развития торговли РФ с восточноевропейским регионом. Его осно­ву составляли поставки нефти и природного газа. Доля энергоносителей в структуре российского экспорта в страны ЦВЕ продолжала расти. В 2003 г. она составляла 84,4% против 75% в 2000 г.

Развитие товарообмена преимущественно за счет торговли энергоносителями нега­тивно сказывается на стабильности экономического партнерства России со странами ЦВЕ. Растет уязвимость российских позиций, повышается зависимость внешнеторговой политики России от отношений с этим регионом. На страны ЦВЕ приходится около трети экспортируемого в страны дальнего зарубежья природного газа и нефти, 10% нефтепродуктов, 15% угля. Значительный объем российского экспорта в дальнее зару­бежье осуществляется транзитом через центрально-восточноевропейские страны (до 75-80% газа и нефти).

В результате новых тенденций в экспортной и импортной политике России и стран ЦВЕ и при большей активности предпринимательских структур можно ожидать неко­торого ускорения в развитии нашего товарообмена и в новых условиях. Если за предше­ствующие 1996-2003 гг. российский импорт из стран ЦВЕ сократился на 10%, а экспорт увеличился в 2,5 раза, то по прогнозным оценкам Центра внешнеэкономических иссле-

19

<пропущено>

20

ничества далеко не безграничны, так и для России, зацикленной на своей политической и оборонной безопасности, но при этом не обращавшей ни малейшего внимания на эко­номические аспекты расширяющейся европейской интеграции.

Лишь в 2002 г., с приходом к власти либерально-социалистической коалиции и возоб­новлением регулярных контактов на высшем политическом уровне, начался качествен­ный поворот в позитивную сторону в развитии как политических, так и торгово-эконо­мических отношений между Россией и Венгрией.

В 2003-2004 гг. политический климат в отношениях между двумя странами продол­жал улучшаться. В области экономического взаимодействия это проявилось, например, в значительной активизации рабочих групп в составе российско-венгерской Межправи­тельственной комиссии по торгово-экономическому сотрудничеству, отказе Венгрии от практики дискриминационных ограничений импорта некоторых российских товаров, конструктивном изменении подхода венгерской стороны к урегулированию оставшейся части российской задолженности, перешедшей к России от СССР, успешном заверше­нии переговоров между РФ и ВР в рамках процедуры присоединения России к ВТО (Протокол, фиксирующий результаты этих переговоров, подписан 16 апреля 2004 г.), а также в повышении Венгрией в январе 2003 г. кредитного рейтинга России до катего­рии стран низкого риска.

Новые перспективы развития сотрудничества были обозначены во время визита рос­сийского президента В.В. Путина в Венгрию в марте 2006 г.

Вступление Венгрии в ЕС, несомненно, создало принципиально новую ситуацию в двусторонних российско-венгерских экономических связях, внесло в их развитие новые как позитивные, так и негативные моменты. Однако однозначно оценить ту роль, кото­рую полноправное членство ВР в Евросоюзе сыграет в дальнейшей судьбе российско-венгерского сотрудничества, пока не представляется возможным.

Отношения между Россией и новым европейским государством под временным на­званием Бывшая Югославская Республика Македония (БЮРМ) были установлены фа­зу после провозглашения его независимости. Россия одной из первых признала самосто­ятельную Македонию и установила с ней дипломатические отношения в начале 1992 г. Однако до самого последнего времени политическое взаимодействие между Россией и Македонией сводилось в основном к поддержке российской стороной молодого государ­ства на международной арене, к созданию юридической базы для установления нор­мальных межгосударственных отношений, к участию России в урегулировании кон­фликтов на Балканах и соответствующей защите интересов Македонии. Российская ди­пломатия внесла свой вклад в нормализацию осложнившихся отношений Македонии с Грецией, Болгарией и СР Югославией, поддерживала позицию македонского прави­тельства по урегулированию межэтнических конфликтов внутри страны и по борьбе с албанскими экстремистами и террористами из сербского края Косово.

Как политическое, так и экономическое положение в Македонии за последние годы не благоприятствовало нормальному развитию российско-македонских торгово-эконо­мических связей и подталкивало обе стороны к принятию чрезвычайных мер с целью ослабления последствий затяжного кризиса македонской экономики.

Усложнившиеся внутриполитические и экономические условия развития Македонии в 2001-2004 гг. не могли не сказаться на ее торговле и экономических связях с Россией. Новая ситуация заставила по-иному взглянуть на состояние российско-македонского торгово-экономического сотрудничества и вынудила обе стороны принять дополни­тельные меры в направлении его активизации. Главным содержанием современного этапа российско-македонского экономического сотрудничества стало восстановление хозяйственных связей, расширение товарообмена, налаживание кооперационных отно­шений, поиск новых направлений и форм взаимодействия.

В последние четыре года стали ускоренными темпами развиваться российско-маке­донские межрегиональные связи. Договорно-правовой базой для этого служат соглаше­ния между Хозяйственной палатой Македонии и ТПП РФ и протоколы о сотрудниче­стве на уровне регионов двух стран.

21

Россия имеет все возможности вернуть себе превалирующую роль в развитии маке­донской электроэнергетики и стать участником создающегося в Юго-Восточной Евро­пе свободного энергетического рынка, а также либерализуемого рынка природного га­за. Македонское руководство настроено на сотрудничество с Россией в деле развития топливо-энергетического комплекса и готово предоставить заинтересованным россий­ским организациям благоприятные условия для их участия в международных торгах.

Таким образом, несмотря на ряд объективных трудностей, торгово-экономическое сотрудничество между Россией и Македонией имеет неплохие перспективы при усло­вии, что оно будет направлено на содействие возрождению и подъему разоренной македонской экономики и тем самым на создание условий для получения еще большей вза­имной выгоды в будущем.

Российско-польские политические отношения на протяжении всех 90-х годов носили напряженный характер. Недолгие периоды политического сближения сменялись более длительными периодами охлаждения.

Над российско-польскими отношениями тяготеет прошлое. Как писал бывший поль­ский партийно-государственный деятель, а ныне известный публицист М. Раковский, "в последнее десятилетие XX в. наши отношения с Россией оставались под сильным влия­нием расчетов с прошлым. Расчеты были необходимы и обоснованы, но нередко стали брать верх антироссийская фобия и ничем не обоснованное демонстрирование превос­ходства над русскими".

Польская сторона продолжает излишне эмоционально и тенденциозно оценивать ис­торические события, не хочет признать право на существование других взглядов на ис­торию. По мнению ряда польских политиков, историков и публицистов, российские оценки истории второй мировой войны повторяют оценки сталинской поры.

Однако, что бы ни утверждали польские политики и экономисты, из всех стран ЦВЕ, как свидетельствует практика трансформационного периода, российский рынок в первую очередь необходим именно Польше, а Польша может быть важным источником поступ­ления на российский рынок более качественных товаров, технологий и ноу-хау.

По мнению польского экономиста Г. Холая, после переориентации Польши на Запад на повестке дня вновь встала проблема, как идентифицироваться с Западом без разрыва с Востоком. Эта проблема снова дала о себе знать в начале 2000-х годов в связи со вступлением РП в ЕС. Польский экономист В. Искра считает, что идея о том, чтобы Польша стала мостом между Восточной и Западной Европой, может возродиться. Про­ект предусматривает использование в этих целях коммуникационных путей вместе с об­служивающими их средствами транспорта, расположенных на польской территории фи­лиалов западноевропейских концернов, которые ориентированы на восток, а также фактора восточной границы Польши, которая не только отделяет Евросоюз от России, но и соединяет их.

В последнее время из-за низких затрат на ведение бизнеса растет интерес польских компаний к прямым инвестициям в России. Появились первые польские предприятия, которые имеют собственное производство в РФ, многие из них заинтересованы в том, чтобы участвовать в технической реконструкции российской экономики в качестве са­мостоятельных поставщиков или кооперантов западных компаний.

В начале XXI в. российско-польские отношения, несмотря на все сложности и пре­пятствия, как объективного, так и субъективного плана, продолжали развиваться, хотя оставались неустойчивыми. Полоса ухудшения взаимоотношений в 1998-2000 гг. смени­лась в 2002-2004 гг. полосой определенного прогресса и новым охлаждением, начиная с 2004 г. Это касалось всех сфер - политики, экономики, культуры и науки, взаимодей­ствия на международной арене. 2002-2004 гг. стали определенной высшей точкой во взаимных отношениях за последние 10-15 лет. Одновременно эти годы были поисками прагматических основ взаимодействия.

Глубокие системные преобразования и курс на создание открытой экономики в стра­нах на постсоциалистическом пространстве, изменение геополитической ситуации в ми­ре и в Европе создали принципиально другие условия для отношений России с Румынией после 1990 г. За прошедшие 15 лет российско-румынские политические и экономиче­ские связи прошли ряд этапов, от их разрушения до наметившегося с 2000 г. оживления.

22

Из-за боязни быть непонятой Западом Румыния игнорировала всевозможные проек­ты сотрудничества с Россией, вопреки здравому смыслу и собственным интересам.

Румыния поддержала все силовые акции США, в том числе военные действия в Ира­ке в 2003 г., что также расходилось с позицией России. Для проведения военных опера­ций были использованы военно-воздушные базы в Бухаресте, Констанце, Тимишоаре и Яломице, которые уже несколько лет предоставлены в распоряжение НАТО.

Рост политических и деловых контактов нацеливает Россию и Румынию на конструк­тивное взаимодействие в экономическом сотрудничестве. Однако практические резуль­таты активности в межгосударственных отношениях и выполнение достигнутых дого­воренностей требуют времени. Слишком велико влияние негативных тенденций, воз­никших вследствие разрушения эффективных форм и направлений сотрудничества, сужения его до рамок торгового обмена вне условий преференциального режима, дей­ствующего в отношениях с другими странами, ухудшения структуры обмена.

Определенные подвижки имеют место в развитии финансово-банковских отношений между странами. Со списанием в середине 2003 г. последней суммы российской задол­женности, погашаемой поставками энергетического оборудования, была окончательно решена проблема долга России перед Румынией.

Развитие отношений между странами в банковской сфере пока не соответствует по­требностям предпринимательства и задачам улучшения структуры нашего сотрудниче­ства. Как и другие формы предпринимательства, оно вынуждено преодолевать недове­рие, бюрократические барьеры, неблагоприятный режим для российского бизнеса.Тем не менее позитивные сдвиги, наметившиеся в российско-румынских отношениях в 2003 г., позволяют надеяться на дальнейшее продвижение стран вперед по пути разви­тия двустороннего сотрудничества.

Сотрудничество Российской Федерации (РФ) и Союзной Республики Югославии (СРЮ), которая 4 февраля 2003 г. была преобразована в новое государственное сообщество Сер­бия и Черногория (СиЧ), имеет богатую историю6. Советский Союз занимал одно из пер­вых мест в торгово-экономических связях СФРЮ с зарубежными странами. При этом Сер­бия всегда была его крупнейшим внешнеэкономическим партнером из числа республик, составлявших Югославию. На ее долю приходилось около половины объема советско-югославской торговли, и с ней заключались все наиболее крупные долгосрочные соглаше­ния о производственном, кооперационном и научно-техническом сотрудничестве.

Экономика Сербии и Черногории до сих пор не может оправиться от последствий разрушения прежнего единого рынка социалистической Югославии, военных конфлик­тов на Балканах, многолетней международной экономической блокады и бомбардиро­вок НАТО. СиЧ отброшена по производству ВВП (в 2004 г. около 22 млрд. долл.), как минимум, на два десятилетия назад.

С начала текущего десятилетия на видное место в торгово-экономических отношени­ях РФ и СиЧ выдвинулось инвестиционное сотрудничество. Это было во многом связа­но с принятием в июне 2001 г. нового Закона о приватизации в Сербии, который дал старт реформе собственности, охватившей все сферы экономики. В Черногории прива­тизация стала активно проводиться еще в 1996 г. Наиболее важной и перспективной сферой инвестиционного сотрудничества России и СиЧ остается электроэнергетика. В свое время для этого был сделан хороший задел: при экономическом и техническом со­действии СССР в СФРЮ было построено 25 энергетических объектов, которые сегодня нуждаются в модернизации и реконструкции.

Все более важную роль в развитии экономического сотрудничества России и СиЧ иг­рает расширение связей на региональном уровне. Стало регулярным участие российских предприятий в выставке "Международная ярмарка техники и технических дости­жений", ежегодно проводимой в Белграде.

-------------------

6 В мае 2006 г. Черногория вышла из единого государства Сербия и Черногория (СиЧ).

23

Российская Федерация была единственной страной, заявившей еще в ходе агрессии НАТО о своей готовности оказать посильную помощь СРЮ в ее развитии. В этой связи для координации российских программ экономической, технической и гуманитарной помощи в 1999 г. была образована Комиссия по вопросам восстановления экономики СРЮ, возглавленная председателем Правительства РФ. Одновременно был утвержден План первоочередных мероприятий, предусматривавший обеспечение поставок при­родного газа из России, предоставление СРЮ гуманитарной и технической помощи, по­ставку в СРЮ дизельного топлива и бензина, реализацию предоставленного Югославии государственного кредита, подготовку комплексных мер по обеспечению широкомас­штабного участия в программе восстановления экономики СРЮ, либерализацию взаим­ной торговли. Проделанный анализ состояния экономического сотрудничества между Россией и Сербией и Черногорией показывает, что большинство пунктов программы Правительства РФ были воплощены в жизнь.

Вместе с тем, при оценке перспектив экономического сотрудничества между РФ и Сер­бией и Черногорией приходится констатировать, что сегодня во внешнеэкономической концепции СиЧ просматривается ориентация на преимущественное развитие связей с за­падноевропейскими странами. Можно предположить, что расчет ее властей на успешную интеграцию в ЕС и донорскую помощь западных государств в течение какого-то времени будет служить определенным тормозом для расширения сотрудничества с Россией. Но для преодоления жестких барьеров вхождения в европейский рынок большинству серб­ских и черногорских фирм потребуется весьма продолжительное время. Как и большин­ство других стран Юго-Восточной Европы, Сербия и Черногория пока могут предложить развитым странам мало конкурентоспособных товаров. Именно под этим углом зрения наиболее дальновидные представители сербского руководства и бизнеса рассматривают целесообразность интенсивного развития экономических отношений с Россией.

Государственную самостоятельность Словацкая Республика (СР) обрела 1 января 1993 г. в результате мирного распада Чехословацкой Федерации на два самостоятель­ных государства. Основы межгосударственных отношений России и Словакии были за­ложены в том же году: в марте 1993 г. стороны заключили соглашение об экономиче­ском и научно-техническом сотрудничестве; в августе были подписаны договор о дру­жественных отношениях и договор о военном сотрудничестве. В дополнение к этому Словакия в 1993 г. получила статус наблюдателя - с перспективой обретения в дальней­шем полноправного членства - в Сургутском соглашении. За истекшие годы межгосу­дарственные отношения РФ и СР претерпели сложную эволюцию.

С началом нового, третьего тысячелетия российский вектор во внешней политике Сло­вакии вновь активизируется. Устраняются в контексте позитивной трансформации отно­шений РФ и НАТО препятствия для политического сближения Москвы и Братиславы. А обретение Россией статуса стратегического партнера Евросоюза вновь открывает Слова­кию для широкого экономического взаимодействия с ее восточным соседом. Идеи о под­держании паритета в отношениях с Западом и Востоком и о превращении Словакии в эко­номический мост, соединяющий Россию со странами Западной Европы, - реанимируются.

Позитивные тенденции характеризуют в последние годы и развитие торгово-экономи­ческих отношений РФ и СР. После "обвала", пережитого в 1998-1999 гг., российско-сло­вацкая торговля вновь обретает поступательную динамику. Благодаря, в первую очередь, активизации российского экспорта в СР товарооборот взаимной торговли уже в 2000 г. выходит на уровень предкризисных лет и продолжает активно расти в 2001-2004 гг. По­степенно восстанавливаются и "докризисные" объемы словацкого экспорта в РФ.

Однако состояние дел в российско-словацкой торговле по-прежнему далеко от иде­ального. Остается крайне узкой номенклатура взаимопоставляемых товаров, особенно это касается российского экспорта в СР, 84-89% которого приходится на топливно-сырьевые товары.

Открываются неплохие перспективы для привлечения через региональное сотрудни­чество словацких инвестиций и технологий в экономику нашей страны.

24

В интересах России - поддержать и активизировать этот процесс. Полезным, очевидно, мог бы быть приход в российские регионы словацких инвесторов, работающих в таких традицион­ных для Словакии отраслях, как стекольно-керамическая и фармацевтическая про­мышленность, производство оборудования для пищевой промышленности, переработка сельхозпродукции. Перспективными с точки зрения трансфера технологий и ноу-хау яв­ляются и инвестиции словацкой автомобильной и электротехнической промышленно­сти, модернизированной в последние годы с участием иностранного капитала.

Развитие двусторонних политических и экономических отношений между Россией и Словенией во многом зависит от создающихся для этого объективных условий внутри стран.

В бытность республикой в составе СФРЮ удельный вес Словении в товарообороте всей Югославии с Советским Союзом находился на уровне 10-12 %, т.е. был гораздо ни­же доли Словении в югославской экономике. После распада СФРЮ и СССР в Словении не спешили налаживать почти прекратившуюся торговлю с Россией. Интерес Словении к восстановлению отношений с Россией стал усиливаться по мере исчерпания возмож­ностей внешнеторговой экспансии на Запад и роста привлекательности обширного рос­сийского экономического пространства как рынка сбыта и сферы деятельности словен­ских бизнесменов и инвесторов.

Развиваться экономические связи на новой основе начали после подписания 19 фев­раля 1993 г. Соглашения между Россией и Словенией о торговом и экономическом со­трудничестве.

Россия и Словения являются традиционными партнерами в торговле и экономиче­ском сотрудничестве. Между двумя странами сложилась устойчивая структура внешней торговли, существенно не меняющаяся в течение длительного времени. Можно предпо­ложить, что нынешняя заинтересованность официальных и деловых кругов Словении в развитии торгово-экономических связей с Россией сохранится и в будущем. Во главу уг­ла этой заинтересованности ставится прежде всего экономическая и коммерческая вы­года и надежные гарантии.

Развитие сотрудничества между Россией и Хорватией во второй половине 90-х годов характеризуется постепенным улучшением климата политических и экономических взаимоотношений. В эти годы стороны стремились создать все необходимые условия для расширения двусторонних торгово-экономических и других связей. Они работали над совершенствованием правовой базы, искали новые пути развития сотрудничества, проявляя гибкость в подходе к решению задач, имеющих для обеих стран стратегиче­ское значение, содействовали росту взаимной заинтересованности российских и хорват­ских предпринимателей.

Благодаря предпринятым усилиям были возобновлены торговые связи со многими нашими традиционными партнерами. Подписан ряд важных торговых соглашений: о долгосрочных поставках нефти и природного газа из России, исключения двойного на­логообложения и др. В рамках Межправительственной комиссии по торгово-экономи­ческому и научно-техническому сотрудничеству стали проводиться регулярные заседа­ния и рабочие встречи сопредседателей МПК. Наметился стабильный рост взаимного товарооборота. На повестку дня была поставлена задача, зафиксированная в решениях МПК, довести взаимный товарооборот до 1 млрд.долл. Этот рубеж, кстати сказать, был превзойден в 2004 г.

Дальнейшие перспективы развития российско-хорватского торгово-экономического сотрудничества, по-видимому, будут связаны, прежде всего, с расширением уже сложив­шегося сотрудничества в области нефтяной и газовой промышленности, производства телекоммуникационного оборудования, судостроения, фармацевтики, пищевой про­мышленности, строительства и туризма.

К настоящему времени нашими странами наработан достаточно основательный фун­дамент для повышения уровня развития торгово-экономических отношений. Он вполне может служить основой воплощения их солидного потенциала на практике.

90-е годы оказались в истории российско-чешских отношений малопродуктивным пе­риодом: они были отмечены нестабильностью и напряженностью политических кон­тактов, осложнены доставшимися от общего социалистического прошлого проблемами и обидами, неиспользованными возможностями.

25

Положение дел в сфере торгово-экономического взаимодействия РФ и ЧР, сложив­шееся к началу третьего тысячелетия, явно нельзя назвать нормальным. Товарооборот двух стран, обладающих крупными производственными потенциалами, составляет не­значительную долю их внешней торговли. Производственное сотрудничество практиче­ски сведено к нулю. Весьма незначительную роль в системе экономических отношений играет инвестиционная деятельность.

Российско-чешский политический диалог обретает в последние годы более конструк­тивный характер. России и Чехии удается не просто снять наиболее острые проблемы в двусторонних отношениях, но и достичь взаимопонимания по многим проблемам евро­пейской интеграции и мировой политики. Итоги переговорных процессов 2001-2005 гг. засвидетельствовали близость позиций двух стран по вопросу о новом формате отноше­ний России с НАТО и ЕС, позволили найти немало точек соприкосновения по вопросам европейской безопасности и борьбы с международным терроризмом, выявили благо­приятные предпосылки для углубления партнерства в контексте европейской интегра­ции. Единую позицию Москва и Прага заняли в отношении договора по ПРО от 1972 г. Понимание и поддержку со стороны Чехии находят предпринимаемые Россией усилия по выработке наиболее приемлемых для нее условий вступления в ВТО.

Политическая разрядка, обозначившаяся с началом нового тысячелетия во взаимоот­ношениях Москвы и Праги, позволяет разблокировать и экономическую составляю­щую двусторонних отношений. Подлинным прорывом на экономическом направлении российско-чешских отношений стал, по общему мнению, визит российского премьера в Прагу в октябре 2001 г., в ходе которого были согласованы сроки и способы погашения советских долгов перед Чехией, решен вопрос о завершении расчетов по Ямбургскому со­глашению, подписано соглашение о военно-техническом сотрудничестве, достигнуты до­говоренности об участии российского бизнеса в предстоящей приватизации чешской энергетики и нефтехимии. Диалог по вопросам экономического сотрудничества был про­должен в ходе визита чешского премьера в Москву. По итогам переговоров стороны под­писали около двух десятков соглашений, касающихся вопросов погашения российской за­долженности перед Чехией и углубления сотрудничества в военно-технической сфере.

Разрешив политические и долговые проблемы, стороны активно продвигаются по пути нормализации взаимных экономических связей. Внимание концентрируется на во­просах расширения товарообмена, налаживания кооперационных связей, поиска новых направлений экономического сотрудничества. Это отчетливо проявилось во время ви­зита президента России В.В. Путина в Чехию в марте 2006 г.

За последние годы отношения России и Чехии стабилизировались, обрели много­уровневый характер и поступательное развитие. Время покажет, являются ли обозна­чившиеся позитивные изменения всего лишь "оттепелью", за которой может последо­вать застой, или же это действительно "новое начало" - процесс создания устойчивых взаимовыгодных связей.

В России по-новому воспринимают страны ЦВЕ и отношения с ними. Конечно, они не могут основываться на принципах прошлых лет - времен "социалистической эконо­мической интеграции". Нужны совершенно другие подходы к становлению и развитию новых отношений в кардинально иных внутренних и внешних условиях. Вот почему важно понять: есть ли основа для формирования новых взаимоотношений, какова сей­час политическая и экономическая база коренного преобразования связей между Росси­ей и странами ЦВЕ.

Именно эти вопросы стали предметом обсуждения в ходе многочисленных контактов на высоком государственном уровне между делегациями Российской Федерации и стран ЦВЕ в течение 2004-2006 гг.

Дальнейшее развитие России и Центрально-Восточной Европы требует активизации их политики на некогда приоритетном направлении. Территориальная близость, давние исторические связи и традиции, а главное - интересы взаимовыгодного сотрудничества все больше приводят и Россию, и страны Центрально-Восточной Европы к осознанию необходимости развития всесторонних добрососедских отношений: политических, эко­номических, научных и культурных. Таков императив общеевропейской интеграции, обустройства единого экономического пространства.

Глинкина С. П., Орлик И. И. Россия и Центрально-Восточная Европа на рубеже XX-XXI веков // Новая и новейшая история. 2006. № 4. С. 3–26.