1 ноября

Да, правда, не дано предугадать... Удивительно, но особое внимание на уроках литературы вызывают биографии писателей, поэтов. С одной стороны, понятно: сиди, слушай, легонько подремывай... А с другой стороны, напряженно слушают, буквально открыв рот. Только что в 10-м классе закончили читать Тютчева. По программе - 2 часа, мы потратили 6 уроков. Начал с биографии: старинный дворянский род, служили России с ХIV века, были воинами и дипломатами... слушают явно из вежливости - ну, они служили, а мы тут сидим, и что? Но когда заговорили о его последней любви к Марии Денисьевой, о том, как мучился он и страдал, сознавая, что эта любовь делает несчастной и жену, и любимую... Потребовали рассказать, как отреагировала жена, явно прикидывая на знакомые житейские ситуации. Узнав, что не била ни морду, ни посуду, что поняла счастье и трагедию мужа, притихли, что-то обдумывая. Кто-то прокомментировал: "Вот раньше бабы были, а сейчас - так себе..." Я мгновенно включился, оседлав любимого конька:

- А ты что хочешь? Знаешь, как начинается большинство дел об изнасиловании? Одинаково: "Шел по улице, вижу, две девушки пиво на скамейке пьют, предложил еще купить, выпили, то да се, потом мы с ней пошли за гаражи покурить, потом я... а она... а я... ну, и вышло...". Хохочут - все узнаваемо. А я упрямо гну свое: "Что ты хотел? Встретить свою единственную с бутылкой пива? Именно единственную, ту, которая с тобой будет, как батюшка при венчании скажет, "и в радости, и в горе, пока смерть не разлучит вас"! Хочешь, скажу фразу, которую потом у Булгакова прочитаем? "По вере и по делам твоим воздастся тебе!" Это не писатель придумал, это слова из Евангелия. Веришь, что все бабы - стервы, мужики - сволочи, что нет дружбы, а есть "ты мне, а я тебе", что нет никакой любви, а только, как бабка моя, покойница, царство ей Небесное, говаривала: "козьи потягушки", так у тебя и будет! И жена - стерва (не дай тебе Бог! - постучим по дереву), и друзей не будет - только собутыльники, потому что каждый находит то, чего достоин.

Кто-то с явной досадой говорит: "Ну, а у вас что, все по понятиям, без мазы?" А отвечаю: "Вот я школу закончил 28 лет назад (кто-то гадким голосом с задней парты: "Вот ужас-то!" Но ему в ответ другой голос: "А как сохранился!"). Да, именно, но я и сейчас за 40 минут соберу у себя 20 своих одноклассников, если только позвоню и попрошу помочь". Молчат, обдумывают, а я, воспитывая, продолжаю: "Дураки вы, я же не хвастаюсь, я хочу доказать, что вы все свою жизнь сами строите, нужно только суметь, и все у вас будет, и любовь, и друзья, нужно только быть самим собой, а не слушать, что "опытные люди твердят". Вот и Тютчев тебе говорит:

Лишь жить в себе самом умей -
Есть целый мир в душе твоей
Таинственно-волшебных дум...

Это о тебе, потому что все мы созданы по образу и подобию Божию, нужно только слышать Его голос в нас, поэтому "лишь жить в себе самом умей"! Ты единственный, неповторимый, значит, Господь создал тебя зачем-то, душу бессмертную вложил, так не разменивайся, найди главное! Неужели ты создан для того только, чтобы, как говорил один из героев литературы, съесть свои двадцать тысяч бифштексов?! А вот Тютчев (это я опять свое гну упрямо) тебя зовет: "Лишь жить в себе самом умей!"

15 ноября

"Лишь жить в себе самом умей..." А дальше в обычной школе я стал бы говорить о средствах создания образа, об ассонансах, аллитерации, строфике... Здесь это бессмысленно. Странно, но мои ученики охотнее всего на литературе предпочитают два противоположных вида работ. Один - совершенно прикладной, практический, который требует минимума литературоведческих знаний, здравого смысла и (все-таки требует!) языкового чутья, художественного вкуса. Например:

- Есенин, вспоминая родной дом, свою деревню, написал: "Все равно, остался я поэтом (золотой, маленькой) бревенчатой избы". А какое слово из скобок ты выберешь потому, что именно оно принадлежит Есенину?

Я не буду пугать учеников, называя эту работу стилистическим экспериментом, я потом уж объясню, что если перед нами действительно стихотворение истинного поэта, то ни одно слово не заменить, каждое - самое важное, единственное. Именно поэтому изба - золотая, это и солома на крыше, но это и память, золотое детство, тепло родного дома...

Такую работу охотно делают. Ворчат на тему "что мы вам, ученые, что ли, мало ли что они понаписали...", но делают, подбирают слова, спорят со мной и с поэтом... Кто-то просто потому, что за это легче получить оценку, а я совершенно откровенно говорю своим ученикам: "Да, я понимаю, ты последний раз был на литературе четыре года назад, все забыл и с тех пор чувствуешь себя гораздо лучше, но я же требую только одного: попробуй, начни работу, а там что получится, ведь важен не только результат, но и приложенные усилия! За Богом молитва, за царем служба, а за учителем оценка не пропадет!" Но кто-то работу такую делает и потому, что это твое, ты, именно ты сумел доказать, что это вот слово главное!

А второй - и любимый вид работ - моя лекция. Конечно, я себя не переоцениваю, лекция - это возможность тихо посидеть, подумать о чем-то своем, просто незаметно подремать, но все же...

Вот начинаю я говорить о духовных поисках героев русской литературы, о терзаниях Базарова, о мучительных раздумьях Раскольникова... И обязательно приду к одной из своих любимых тем для размышления, которую я в классе играю примерно так: человек живет в трех сферах, говорю я.

Первая - физическая, биологическая: выжить, не умереть, спастись от холода и голода, опасностей, найти укрытие, завести пару, дать потомство и вырастить его- вот главное, что составляет суть этой стороны жизни человека. Если все это осуществилось, человек доволен. Так живет большинство, и это нормально, но есть и те, кто задумывается о второй сфере.

Вторая - социальная: реализовать себя, найти свое место в обществе, занять то, которое я считаю для себя подходящим, то есть стать не просто офицером, но генералом, не просто чиновником, но столоначальником, быть камергером, оставить детям имение, дом на Поварской, счет в банке, шкатулку с семейными и благоприобретенными безделушками ("этот перстень мой дед подарил бабке, когда она родила моего отца, теперь, сын мой, ты вручишь его своей избраннице...")

А может быть, совсем иначе: печататься в Петербурге, написать такое, чтобы узнавали на улицах, чтобы строчки повторяли, чтобы сказать России такое слово ...

И, наконец, третья сфера - духовная: понять, зачем я живу, для чего пришел в этот мир, есть ли действительно у меня та цель, которая даст смысл всей моей жизни, одухотворит, наполнит светом великой истины?

Сидят, морщат лбы. Кто-то равнодушен: совершенно мне не нужно все это, хотя послушать занятно - все же развлечение. Кто-то явно прикидывает на себя... Но каждый раз двое-трое из класса подойдут (не сразу, через пару дней) и скажут: "Вы тут говорили, что есть Булгаков... Дадите почитать?"

Когда начинаю говорить о пути в жизни, о твоем, именно твоем месте, о социальном статусе, то, чтобы не казалось заумным и оторванным от нашей реальной жизни, обязательно добавлю:

- Вот у меня одноклассник есть, автослесарь. Занимается только дверцами. Видели, как закрывают дверь "Москвича"? (Демонстрирую рукой и ногой: "Бах! Дрызь! Дзынь!" - хохочут, представили.) А вот у него любая дверь от движения пальца закрывается с легким чмоканьем, так к нему буржуины в очередь встают за три месяца. Что, это не социальный статус? Лучший слесарь!"

Поняли, прикинули - годится.

По сути, я занимаюсь не столько литературой, сколько чем-то иным. Человековедением? Если я просто начну говорить о роли синонимов в лирике А. Блока, это будет никому не нужно, потому что мои ученики не встречали в своей жизни ни одного случая, когда им пригодился бы синоним, а тем более Блок. Большинство из них последний раз были в дневной школе три, а то и пять лет назад, при этом не самыми лучшими учениками. Но даже и они будут меня слушать, станут делать какие-то выводы, если я заговорю о том, что Катерина - традиционный "луч света в темном царстве" - попыталась построить свое счастье, оставив мужа. Может ли быть счастлив человек, губя другого? Может женщина бросить того, кому перед Богом в верности клялась? (Голоса с мест - "Сука она, да и все они такие" - я сразу пресеку, пообещав рассказать о великой любви Фета и Марии Лазич, и бунт увянет, сменившись ожиданием.) И появится возможность поразмышлять о верности и долге, о надежности мужа, мужчины и силе женской слабости. И никто в колонии с ними, моими учениками, об этом говорить не будет. Отряднику успеть бы составить десяток отчетов, рапортов, сопроводиловок... Есть в зоне церковь, построенная хлопотами начальника учреждения и силами заключенных, предмет гордости и первый объект демонстрации для любой проверки и комиссии. Несколько раз в месяц звенит колокол - зовет на службу, приезжает батюшка, даже исповедует желающих. Для абсолютного большинства церковь - это новая повинность. "Второй отряд - обеспечить пятьдесят человек на молебен! Что значит не хотят?! А в изолятор хотят? Выполнять! Сдуло!"

Я не заблуждаюсь относительно своего проповеднического дара - просто моим ученикам в свое время недодали чего-то очень важного, а душа болит вне зависимости от того, веришь ты в ее существование или нет, и требует она не только минимума ("жрать, пить, морду бить"), но и еще чего-то... Нужен не эпизодически наезжающий священник, а батюшка, который всегда рядом, который умеет говорить и - самое главное - умеет слушать! Вот только где их взять, этих батюшек?

А душа-то болит...